Обезьяна и Адам. Может ли христианин быть эволюционистом?

Человек взбунтовался против Бога, захотел отгородиться от Него: «и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая» (Быт. 3: 8). И бытие как бы пошло навстречу его желанию, скрыв все явные следы присутствия Божьего. Из всей полноты первоначального творения падшему человеку доступно лишь то, что не напоминает о Творце. «Наш мир есть тот мир, которому Бог окончательно и полностью внеположен»[148], – отмечает Карл Барт. Мы намертво заперты в своем жизненном мире и даже ту запредельную реальность, о которой возвещает нам Божественное Откровение, способны помыслить только в сугубо вещественных категориях. Доступная нам Вселенная выглядит так, как будто бы Бога нет, и мы своими силами – без помощи Бога – не можем перекинуть мостик «на ту сторону», заключая от следствия к причине.

«Проклята земля за тебя» (Быт. 3: 17), – говорит Библия. «Мир – это товарищ по заключению человека. Как его мир он невольно причастен к искаженности человека, его нарушенной связи с Богом»[149], – на свой манер Карл Барт передает святоотеческую мысль о поврежденности творения. До грехопадения мир «для нас» не отличался от мира истинного, сотворенного Богом. Но затем возникает разделение на посюстороннее и потустороннее. По ту сторону видимого космоса осталась более полная, настоящая реальность, иное состояние бытия, находясь в котором все знакомые нам феномены пребывают в иных взаимоотношениях. «Древний рай покрыла схима», – писал поэт Вячеслав Иванов.

Прибегая к языку философии, можно сказать, что мир в его изначальном состоянии, начиная с первого дня творения и заканчивая грехопадением, лежит за пределами возможного опыта. Он представляет для нас непознаваемую вещь в себе. Вещи в себе могут определять характер известного нам мира явлений, но сами из него никак не познаются. Изучая явления, мы можем переходить лишь к явлениям же: возникновение человека объяснять эволюцией, эволюцию – особенностями строения вещества и так далее. Прослеживаемые нами цепочки причин и следствий не ведут за пределы эмпирически доступного мира, он кажется абсолютно самозамкнутым. Но это не значит, что сама эта совокупность взаимосвязанных друг с другом явлений не зависит в своем существовании от происходящего в недоступной для нас ноуменальной сфере.

Как пишет Кант, «в ряду условий [в чувственно воспринимаемом мире] нет ни одного члена, для которого не следовало бы ожидать и по возможности дальше искать эмпирических условий в возможном опыте; ничто не дает нам права выводить существование какого бы то ни было условия вне эмпирического ряда, хотя этим не отрицается, что весь ряд зависит от какой-нибудь умопостигаемой сущности (которая поэтому свободна от всякого эмпирического условия и скорее содержит в себе основание возможности всех этих явлений)»[150]. Но если эмпирически данный человек представляет собой лишь явление в ряду причин и следствий, восходящем к Большому взрыву, ничто не мешает думать, что сам этот причинно-следственный ряд был вызван проступком человека же, но человека как трансцендентального субъекта, относящегося к сфере вещей в себе. «Простирание рук к дереву посреди сада – это перемена, предшествующая психологическо-исторической действительности этого человека в этом мире и поэтому необратимая в рамках этой действительности»[151], – пишет Барт.

Если теистический эволюционизм, базирующийся на западной схоластике, как мы видели, отрицает традиционное учение о грехопадении и искуплении, то в свете святоотеческого богословия Востока это учение обретает дополнительную глубину. Допустив, что грехопадение исказило весь облик мироздания, понимаешь, почему для преодоления его последствий потребовалось, ни больше ни меньше, чтобы Создатель всего этого мироздания умер на кресте. Если видимые вещи настолько не соответствуют первоначальному Божьему замыслу, то уже не вызывает вопросов, почему в конце времен «земля и все дела на ней сгорят» (2 Пет. 3: 10). Чем тяжелее болезнь, тем более радикальные методы требуются для ее излечения. Катастрофа, затронувшая весь мир, кажется более резонной причиной для вмешательства Бога-Искупителя, чем сорванное где-то во фруктовом саду яблоко. Эволюция, изучаемая наукой, если взглянуть на нее глазами восточных отцов Церкви, лишний раз напоминает нам о бездне, которая пролегла между Богом и человеком, и тем самым и о нашей потребности в спасении.