Обезьяна приходит за своим черепом

"В зверинец бы тебе поступить зазывалой", - злобно подумал Гарднер, почему-то ожесточа-ясь все больше и больше, и в это время сердитый попугай как будто что-то надумал и радостно закричал:

- Гарррднер, герр Гарррднер!

Это было так неожиданно, что Гарднер чуть не сел на пол. Он вопросительно посмотрел на Курцера.

Тот стоял неподвижно, но все лицо его светилось от тихого восторга.

- Он знает имена всех моих знакомых, - сказал он с гордым умилением. Подойдите, Гарднер, дайте ему кусочек сахару. Смотрите, какая память! Я ему вчера только раза три сказал вашу фамилию.

Он подбежал к столу, выдвинул ящик и достал оттуда несколько кусочков сахара.

- Дайте, дайте ему кусочек из собственных рук! - шептал он в умилении. - Вот вы увидите, какая это чудесная птица...

"Да что он, в самом деле сумасшедший?" - думал Гарднер уже почти со страхом, а тот все совал и совал ему в руки сахар.

Наконец Гарднер взял его и подошел к клетке.

Увидев его, гиацинтовый ара задвигался, перебирая жердочку черными жесткими ногами в крупных чешуйках, высунув нос и как-то боком, с привычной деликатностью только тронул сахар.

Гарднер положил ему в клюв кусок сахару, и тогда попугай, так же быстро скользя по жердочке, отодвинулся на середину и сочно разгрыз его.

- А! А! - закричал он и забил крыльями. И сейчас же Курцер пояснил с материнской гордостью.

- Видите, какой умный: съел и благодарит!

- Тцик, тцик, тцик, тсс, - раздалось сзади.

Курцер подошел к шкафу и нажал кнопку. Вошел слуга. Курцер вынул часы.

- Восемь часов! - сказал он значительно. - Пора зажигать огонь. Почему клетка не покрыта? Видите, птицы беспокоятся оттого, что не могут заснуть.

- Теньк, теньк, теньк, - снова сказала клетка.

- Слышите? - нахмурился Курцер.

"Сумасшедший! - подумал Гарднер уже с глубокой уверенностью. Несомненно, сумасшедший! Вот и у Геринга звери и птицы по всему замку".

Слуга принес большое белое покрывало и набросил на клетку. В ней сразу все затихло.

Курцер зажег электричество, взял со стола бутылку и поднес ее к настольной лампе. Она вспыхнула и засветилась, как огромный прозрачно-золотой кристалл.

- Нет, почему же не арестовывать, - сказал Курцер. - Ни в коем случае вам никого из них не следует щадить! Наоборот! Сразу же арестуйте двух или трех сотрудников института! Даже прошу - сделайте это как можно грубее. Хорошо, если вы сумеете проделать все это в присутст-вии самого профессора, так, чтобы он видел.

Он вдруг улыбнулся злобно и криво.

- Я же должен явиться спасителем! Так, понимаете, нужно же мне кого-то спасать и от кого-то спасать. Вот вы и должны мне в этом помочь! Ну а в общем-то, - он махнул рукой, - конечно, это никчемное и вполне, кажется, бесполезное дело! Впрочем, посмотрим!

"Нет, не сумасшедший, - подумал Гарднер, смотря на его ясные, рысьи глаза, - а просто скотина!"

И от этой мысли ему сразу стало легче.

Уходя, он уносил с собой том "Ежемесячного обозрения" и довольно твердо знал, что ему нужно делать, кого арестовывать и даже с чего начинать первый допрос. И вот неожиданный просчет у обоих. В дело вмешался Карл Войцик.

Глава восьмая

Никогда так быстро не менялись у Карла Войцика следователи, как в этот последний допрос.

Их было двое. И первым начал с ним разговаривать Гарднер, сейчас же после того, как отпустили Ганку.

В коридоре Войцика остановили, посадили на скамейку и надели ему наручники. Потом подняли за локти и повели дальше.

Шли долго. Лифт не работал. Прежде чем добраться до кабинета Гарднера, им пришлось миновать несколько коридоров и лестниц. На каждой площадке Войцик непременно останавли-вался, как будто для того, чтобы отдохнуть, и осматривался по сторонам.

То, что здание сразу же заняло гестапо, спасло его от разгрома. Большая часть обстановки сохранилась. Кое-где на площадках стояли даже пальмы, а под ними, на лавках, явно принесенных со стороны, кучками сидели солдаты.

Личный кабинет Гарднера помещался так высоко, что в выходящем во двор огромном венецианском окне не было даже решетки. Проходя по кабинету, Карл Войцик по привычке заглянул в него - он увидел далеко-далеко внизу угол двора, а на нем несколько лоснящихся, новеньких автомобилей, похожих на жужелиц.

"Да, отсюда уже не выпрыгнешь", - подумал он.

Быстро оглядел кабинет и сразу же понял, что Гарднер в нем устроил склад награбленного. Пол застилал дорогой гобелен, на котором в пестром беспорядке мешались безбородые мужчины, нагие женщины, развалины какого-то многоколонного храма, а между ними - горящие треножни-ки, жезл с воробьиными крылышками, лавры, доспехи, мечи и белые лошади.

"Краденый", - подумал Войцик.

Он отыскал глазами в углу кресло, наискосок от стола, пошел и сел в него, и тогда над ним с темно-оливкового полотна наклонилась Венера, только что вышедшая из породившего ее океана, и посмотрела на него с тихой и мудрой улыбкой. С ее тела спадала на сиреневый песок побережья самая легкая вещь в мире - морская пена - тот единственный материал, из которого она могла быть создана даже богами.