Объятые луной (СИ)

— Да, любимый, ты прав. Я последняя сволочь и никогда сам себе не прощу твоей боли. Но иного выхода не было. Наши семьи не приняли нас, и ты это знаешь. Мне пришлось отречься от Двора, любимый, — Сарэ дернул шнуровку у горла, и я смог отчётливо разглядеть шрам от ожога, поставленное клеймо изгнанника. Мои глаза округлились, сердце сжало острыми тисками.

— Садэр… — тихо прошептал, приникая губами к старому ожогу, аккуратно и ласково пощипывая грубоватую кожу губами.

— Это был мой выбор, Май. Мой выбор ради тебя и нашего общего будущего. Не думай, любовь моя, что годы разлуки были для меня легкими. Каждую минуту меня не покидал твой образ, преследующий даже во снах.

— Но почему, почему ты не взял меня с собой?! — воскликнул, прижимаясь к надежной груди.

— Это украшение я заработал в бытности наемника, чтобы у нас было достаточно средств для постройки дома, — сидхе повернулся щекой к свету, и на шоколадной коже я увидел два глубоких шрама от чьих-то когтей. Вздрогнул, понимая, по какой грани ножа ходил любимый, и обнял его так, словно в любой момент это великолепное тело могло исчезнуть из моих объятий. Сарэ грустно улыбнулся, — Поэтому не мог я взять тебя с собой, трепетное, чувственное ты мое создание. Разве мог подвергнуть тебя такому риску? Ты и представить себе не можешь, с какими тварями я сталкивался. Но это стоило того, сердце мое. У меня была довольно оплачиваемая работа, и теперь мы можем купить себе дом. Я приехал за тобой. Давай уедем, Май. Я люблю тебя. Всегда любил.

— Да, Садэр Хорт! Да! — кажется, в глазах предательски защипало. За одни слова, самые лучшие на свете, был готов простить ему все. В деревне, которую никогда не считал своим домом, меня откровенно презирали и побаивались за любовь к сумеречному сыну Дану. Это не сделало мою жизнь сладкой. И окружен друзьями я не был. Мое самое дорогое существо сейчас стоит передо мной, восторженно сверкая кошачьими глазами в темноте, нежно поглаживая мою спину. Ради него, ради того, чтобы быть рядом, чтобы любить и быть любимым, я готов на все.

— Любимый, — тихий шепот, и меня нежно целуют в губы.

Сидхе подхватил меня под попу и посадил на стол, углубляя поцелуй, ныряя горячим языком в мой рот, вызывая довольные стоны. Неожиданно Сарэ отстранился и отступил на шаг, деловито оглядывая меня. В этот момент сумеречный был похож на стройного хищника, вот-вот настигнувшего добычу. И эти неповторимые коралловые глаза с вертикальным зрачком, низвергающие меня в глубокое предвкушение. Очень глубокое и большое. Щеки залило румянцем, в полумраке комнаты любимый этого не заметил.

— Где у тебя холодильный шкаф, Май? — неожиданно сказал Садэр, тепло улыбаясь.

— Да, я тоже! — вырвалось у меня наперед. Демоны! Ну кто тянул этот драный язык. Мужчина недоуменно моргнул, заглянул в мои расширившиеся зрачки и низко засмеялся обволакивающим всю комнату смехом. Кожа покрылась мурашками.

— Девочка моя, я рад, что ты дала согласие наперед! — хмыкнул сидхе, сдергивая с моих плеч одеяло. Я недовольно повел плечом и, все еще смущаясь, кивнул в сторону холодильного шкафа. Недоумевающе нахмурил брови, Сарэ голодный? Быстро чмокнув меня в плечо, мужчина скользнул в указанном направлении.

А меня все еще сжигал стыд. Столько не видеться с любимым и теперь думать только о сексе. Ты идиот, Май! Теперь Хорт знает, что за мысли сексуальального характера прочно засели в твоей блондинистой головушке. Пальцы нервно забарабанили по столу. Ну, впрочем, он привык. Но все равно стыдно.

В мгновение ока Сарэ вернулся с кружкой, не обращая внимания на мою удивленную моську, поставил ее на стол. Лукавством светились любимые очи, гибкое тело прижало меня собой к столу приятной тяжестью. Не сильно парясь, одним махом длиной руки сидхе расчистил стол и посадил меня на него. Стремительно обнял, и мы сошлись в поединке языками, игриво ластясь и прихватывая губы друг друга зубами. Эта забава быстро стала набирать обороты. И вскоре это переросло в крепкий, глубокий и откровенный поцелуй.

Я был готов раствориться в великолепной горячей влажности губ Садэра, руками притянул мужчину к себе за шею, а распалившись еще сильнее, забросил бедра на узкую талию, позволяя одеялу упасть на пол. Всю мою суть охватило волнение, и внизу живота распустился огненный цветок желания, пуская корни по всему телу, превращая всю мою кровь в бурлящую лаву, а сердце в пульсирующий сгусток огня, который много лет томился в мертвой темноте и теперь в любой момент был готов выплеснуться наружу. К члену любимого прилила кровь, и твердый бугорок терся о мое бедро, заставляя задыхаться в поцелуе, отчаянно хотя большего.