Объятые луной (СИ)

— Пожалуйста, прекрати! Я уничтожен и растоптан в грязь. Наглумился ты уже! — светлый снова предпринял бессмысленную попытку выползти из-под меня. Да так и замер, когда я ткнулся в него носом, ноздри заполнил аромат лесного меда. Мне он определённо понравился и меня, кажется, повело. Приподнял голову и посмотрел в глаза эльфенка, многообещающе улыбнулся и пригладил большим пальцем сосок. Приник губами к дрогнувшему животу, наслаждаясь шелком кожи под своими губами, искал ранки и зализывал их.

— Садэр! — м-м-м, как же здорово сейчас звучит этот голос, отдавая непривычной для эльфа хрипотцой. Никогда бы не подумал, что со мной и светлым может произойти что-то подобное. Медленно веду губами по пульсирующей жилке на шее, тело подо мной напряглось, его взгляд был таким же растерянным, но там больше не было страха. Хм, даже так? На меня смотрели с отчаянным предвкушением, прикусив нижнюю губу.

— Май, неужели это то, чего ты хочешь? — мягко спросил я, с удивлением ощущая, как злость покинула меня. Всем своим существом эльфенок затрепетал, не в силах выдавить из себя и слова. Не дожидаясь ответа, наклоняюсь к самому лицу, шепча в розовые губы, — Надеюсь, твое занудство не передается через слюну.

— Мгх… — наши губы встретились в томном игривом поцелуе. Мою шею обняли чужие руки, не давая отстраниться. Губы светлого оказались до невозможности сладкими, приятно влажными и неумело-робкими. Ничего, Май, я научу тебя целоваться. Тогда мое сердце впервые предательски дрогнуло.

***

Уютная в своей полузаброшенности и даже дикости аллея была глотком свежего воздуха в Академии, когда ты у всех на виду. Наверное, каждый из живущих или учащихся здесь приходил сюда, чтобы подумать. Я тоже пришел сюда, но только чтобы нарушить чужое уединение. Уже вторую неделю Май избегает меня, прячась по закоулкам коридоров, вылетая из аудитории самым первым. И это заставляло меня метаться! Ну не мог я оставить в покое этого чертового эльфа! Укоряющий голос совести уже в печенках сидит. И почему эта сволочь появилась вновь, я еще в детстве благополучно уверился в том, что моя совесть скоропостижно издохла. А тут треплет мои нервы, у-у-у, тварь!

Романтичный эльфенок любит это место. Вчера я сумел-таки выследить его и недолго наблюдал, как задумчивый мальчишка трогает свои губы и отчаянно хмурится, краснея. Это вселило в меня надежду, что еще не все потеряно. И поэтому сегодня я пришел сюда.

Легкая вечерняя дымка ползет над землей, заставляя ощутить настойчивое прохладное дыхание ночи. Шумит листва яблонь, льется аромат ночного леса. Лазурный день уже отступил за горизонт, оставляя после себя свою возлюбленную — ночь. Я вошел во мрак леса, соблюдая священную тишину. Меж ветвей плывет золотой полумесяц. Бесшумно ступаю по траве, покрытой вечерней росою. За деревьями уже блещет темная гладь пруда, отражающая в своих спокойных водах пышное от звезд темно-фиолетовое покрывало небес.

Май сидел на камне, полоща босые ножки в воде, по-детски качая ими. Я притаился в душистой тени можжевельника, опустившись на траву, по коже пробежал легкий морозец, рукава рубашки намокли от влаги, но сейчас то было не важно. Положив голову на руки, я рассматривал эльфа. Над его головой горел призванный светлячок, освещая мечтательное милое взгляду лицо с нежной, чувственной улыбкой. Кажется, его охватило вдохновение. Светлый быстро писал что-то в тетрадке, лежащей на его коленях. Иногда он напевно мурлыкал, ища нужный ритм, и довольный продолжал писать. Это было так необыкновенно и сладко, моему сердцу грудь казалась тесной от тепла, объявшего его. Внутри все так мучительно ныло, дрожало, и что-то рождалось.

И неотрывно я глядел на этого мальчишку, на его распущенные светло-золотые волосы, бегущие по плечам, на сами хрупкие плечи, бледный лик лица, на ловкие руки, бесконечно что-то записывающие, лучистые сиреневые глаза. И этот эльф ведь только расцветает, это божественное тело всегда будет прекрасно вечной, неувядающей красотой. Вдруг сердце мое кольнуло мучительнее и сильнее прежнего. Я знаю, что полюбил. Пылкой первой любовью. Я полюбил эльфа со странным именем Май, так ему подходящим. И кто же знал, что эти строки окажутся пророческими и для меня…

Сердце мое, позабудь его коварный лик.

Ты пропустило удар, пропустило удар.

Подрагивающими руками я положил листок на место и машинально взял бутылку наливки, буквально отодрал когтями пробку и сделал несколько больших долгих глотков. Вишневый вкус приятно наполнил рот, а пересохшую глотку обожгла божественная влага. Знают же светлые толк в наливке! Но этот хмель был слишком слабым для меня и не принес должного облегчения. Осознание того, что не я один терзался долгих четыре года, придавало сил и заставляло верить. Уже не сомневаясь, уверенно подошел к плотной шторе и отодвинул ее.