Обязан побеждать

Константин с лихорадочной быстротой поднял третье закостеневшее тельце. Четвертая, самая нижняя, обдала его жаром.

– Живая, одна живая! – надтреснутым голосом от жути случившегося выпалил Константин. – Степан, Таня, принимайте живую. Дыхание, дыхание дай ей, Таня! Я подниму остальных.

Он встал во весь свой высокий рост, поднял над головой девочку, её подхватила Таня, бросилась вон из горельника на траву, сорвала с себя куртку, постелила на землю и принялась хлопотать над малышкой, приводя в сознание.

Над Таней склонился Костя.

– Как она, дышит?

– Дышит, хорошая реакция на нашатырный спирт. Пульс очень слабый. Бедняжка замерзла. Растирай ей ножки, согреть девочку надо, укутать. Несчастные дети! Изверги погубили невинные души! – Таня достала из сумки аспирин, принялась делить их пополам ножом. Костя широкими ладонями принялся растирать крохотные холодные ножки. – Боюсь, как бы у девочки ко всему не поднялась температура.

– Я сейчас разведу костер, заварю осиновой коры, девочку напоим отваром, – сказал Степан, – первейшее средство от простуды!

– Правильно, Степан Викторович, разжигайте костер, бедняжку отогреем. И наблюдать, товарищ Степан. От горя мы потеряли осторожность! Потом похороним погибших и отомстим, – сказал командир, продолжая растирать малышке посиневшие ножки.

Степан бросился к сараю, где лежали дрова, быстро подпалил одной спичкой бересту, кинжалом нащипал лучин с полена, и через минуту костёр занялся в полную силу. Кстати, у поленницы лежал топорик Степана, он им тут же воспользовался. Затем сходил к колодцу, набрал в котелок воды, срубил ветку черемухи, пристроил её вместо тагана, подвесил котелок над огнём. Малышку пододвинули ближе к костру, сначала дымно чадящему, подстелив немецкий китель, снятый с походного вьюка, висевшего на командирской лошади. Почувствовав тепло, несчастный ребенок открыл глаза. В них плескался страх.

У Тани на глаза навернулись слёзы.

– Не бойся нас, миленькая, мы тебя отогреем, накормим и напоим, – говорила она, поглаживая головку ребенка.

Тихий и ласковый голос тетеньки, мягкая ладонь и струящееся от костра тепло успокоили девочку, страх постепенно улетучился, и она что-то силилась сказать, но так и не смогла ничего произнести.

– Пусть Таня занимается девочкой, а мы придадим тела погибших земле, время летит, – распорядился командир. И оба принялись рыть неглубокую могилу в углу двора саперными лопатками.

– Что будем делать? – спросила Таня командира, когда мрачные и молчаливые они вернулись к костру. – Девочка приняла аспирин, с трудом напоила отваром коры с сахаром, горькая, но выпила больше ложки.

– Надо торопиться. Я уверен, фашисты погонят в село воспитателей и мальчиков. У нас нет иного выхода, как уничтожить захватчиков и передать девочку в добрые руки. Уходим!

– Малютке нужен покой, хорошие питание и уход, – сказала Таня, – как же они справятся, находясь в таком положении?

– У вас изменилось мнение, товарищ Степан? – вместо ответа Татьяне спросил Константин.

– Нет, товарищ командир, – довольно твердо ответил Степан. – Смерть детей гнетёт, и очень сильно.

– Беженцы на кордоне сидели тихо, фашистам не мешали. Однако последовали необъяснимая жестокость и расправа. Чем сильнее мы будим бить это зверьё, тем быстрее придёт Победа, меньше будет уничтожено детей, женщин, стариков.

– Я этого не отрицаю, я только о последствиях для колхозников.

– Куда же девать девочку? Я диверсант, вы теперь тоже. Моя задача бить врага как можно чаще, но я обрастаю гражданскими людьми, и наша оперативность снижается. Мы зря едим кашу, полученную с самолета. Полковник-инструктор ничего не говорил, как диверсантам поступать с гражданскими людьми, потому что вот так партизанить боевые группы не должны, а совершать рейды, громить, жечь захватчиков, возвращаться в полк, в дивизию. И снова в рейд! Так, а не иначе я сейчас поступаю вопреки предписанию. Жизнь и борьба внесли свои коррективы – прислушиваться к своей совести, действовать по велению души.

– Верно, товарищ командир! Вы спасли семью деда Евграфа, кума Ивана с подростками и остальными. Спасли бы и беженцев, если бы не каратели. Ваша группа хоть и обросла гражданскими, но она же и усилилась! Не тронув этих врагов, мы спасём колхозников, достанем немцев на шоссе.

– Детей, детей куда?

– Надо проследить, как поступят немцы с воспитателями и мальчиками, тогда принять окончательное решение, – не сдавался Степан.

Таня порывалась вклиниться в разговор, поддержать чью-то сторону, но не решалась, а только слушала, правда, она больше склонялась к мнению Степана, но вопрос: «Куда девать детей?» – сдерживал санинструктора от своей реплики.

– Я вам уже говорил: фашисты погонят всех в село. Зачем бы они выдергивали из кордона беспомощных мальчишек. Видно, какая-то цель?

– Логика у командира безупречная, – сказала, наконец, Таня, – давайте посмотрим, как будут развиваться события.