Обязан побеждать

Таня сделала несколько шагов вслед, помахала рукой. Ей ответила Анна Андреевна. Белухин, проводив долгим взглядом колхозников, не ведая, что их ожидает, и чувствуя перед ними некоторую вину за будущие страхи перед обером, направился к мотоциклам. Завёл один из них, уселся за руль.

– Машина добрая, завёлся с пол-оборота. Снимаем пулемёты, берём боекомплект, харчи, спиртовку, трупы грузим в люльку.

– Товарищ лейтенант, я сяду на второй, быстрее дело будет, – сказал сержант.

– Давай! – Константин слез с мотоцикла. – Подхватили, Лёня, унтера. Товарищ Никита, работайте с товарищем Степаном. По три трупа на машину, иначе забуксует.

Ухлопали час, погрузили на лошадей трофеи. Предстояло уничтожить мотоциклы. Полевод умоляюще смотрел на командира.

– Товарищ Никита, не знаю, что с вами делать? У вас что, нет семьи?

– Есть дочь. Ушла добровольцем на фронт. Жены нет. Я бы тоже подался на фронт, но замучила старая рана. Меня снова забраковали.

– Но у нас нет запасной лошади. Придётся подсаживать по переменке. Зайдём глубже в лес, покажите стрельбу из пулемёта. Решу, брать ли вас на операцию?

– В Гражданскую владел любым стрелковым оружием. Не подведу.

– Товарищ командир, я всё думаю о словах колхозниц. Им действительно страшно возвращаться в село, – сказала Таня.

– И что?

– Надо бы подстраховать. Там всего, по словам полевода, остался полувзвод солдат и один обер. Нас – шестеро, плюс внезапность.

– Товарищ Таня, ты читаешь мои мысли. – Лейтенант нахмурился, резко взмахнув рукой, вымученно принял решение: – Мотоциклы пока спрячем в лесу. А сейчас, товарищ Никита, подробно о расположении села. Где что стоит, какие дома, улицы?

– У нас всего две длинных улицы. Сохранился двухэтажный дом помещика. В нём – школа. Наискосок добротный барак – там контора колхоза, красный уголок. Сейчас его заняли немцы…

Глава 31

Октябрь значительно укоротил день, и вечер не заставил себя ждать. Обоз продвигался медленно, с остановками, и вошёл в село в сгустившихся сумерках с тем расчетом, что в потёмках немцы пугливы и оставят разборку до утра. Острота первого известия о нападении партизан, гибели солдат и полицаев сгладится. Так рассуждали женщины и старики-возчики. Более того, как только первая подвода втянулась в улицу, колхозницы, похватав свои узелки с остатками хлеба, разбежались по домам. Заодно с ними слезли с подвод сонные мальчики, разбуженные воспитательницами, и временно укрылись в ближайшей усадьбе. С обозом остались старики и Варвара. В потёмках остановились у конторы, в двух окнах которой тускло мерцали огоньки керосиновых ламп. На крыльце стоял часовой, второй маячил под окнами барака.

Часовой на крыльце, не слыша треска мотоциклов, встревожился и закричал:

– Господин обер-лейтенант, прибыл обоз с кукурузой, но без наших солдат и унтер-офицера!

На крик из конторы выскочил офицер, выхватывая пистолет из кобуры, за ним два солдата с карабинами.

Вечернего света хватало, чтобы увидеть остановившийся обоз без охраны.

– Варвара, где зольдат фюрер? – резко выкрикнул офицер, сбегая с крыльца и размахивая пистолетом.

– На нас напали партизаны! Солдаты и полицаи убиты.

– Где партизанен?

– Ушли в лес.

– Хитрость! – Офицер подскочил к первому возчику, схватил его за грудки, пистолет направил в лоб. – Где партизанен?

– Ушли в лес, – ответил старик.

– Ты врать! – Офицер выстрелил в лицо возчику и отшвырнул от себя убитого.

Услышав выстрел, в бараке забухали сапоги солдат, и весь личный состав отряда высыпал на улицу. Офицер бросился ко второму возчику, тот нырнул под подводу и стал убегать под клены стоящего напротив дома. Обер выстрелил. Убегающий вскрикнул и упал в траву у калитки глухой тесовой ограды. Остальные повозочные тоже бросились убегать, их силуэты быстро поглотила тьма, опустившаяся, казалось, на вымершее село: окна домов не светились огоньками: ни свечек, ни керосиновых ламп, не говоря уже об электричестве. Его в деревне просто не было. Дизель-генератор, подававший энергию в часы доек колхозных коров, был сожжен. Стадо заранее эвакуировано.

Офицер вернулся к Варваре, заледеневшая от кровавой расправы, она не могла двинуть ни рукой ни ногой.

– Теперь сказать мне правду, где партизанен?

Кто-то из солдат включил ручной фонарик, и бледный луч света заплясал на перепуганной Варваре. Она не могла вымолвить слово и стояла, парализованная страхом. Обер, с холодной улыбкой палача, повторил вопрос:

– Варвара, сказать мне правду, где партизанен?

– Не знаю, ушли в лес, – с трудом вымолвила жертва.

– Где напал партизанен?

– На кукурузном поле.

– Сколько их?

– Мало. – Варвара подняла руки, растопырив пальцы.

– Арестовать! Утром спросим весь народ деревни, – приказал обер-лейтенант солдатам на немецком языке. И Варвару увели в барак.

– Что будем делать с обозом? – раздался вопрос солдата.

– Пусть стоит здесь, мы не знаем, где партизаны. Занять оборону у телег! Первую лошадь распрячь, чтобы не ушла с подводой.

– Завтра утром будет экзекуция? Я так поняла слова офицера? – спросила Таня командира.