Обязан побеждать

Назавтра, ранним хмурым утром, Белухин вышел к собирающимся в поход колхозникам. В глаза бросились мрачные вековые ели в полисадах, казалось, с потемневшим за ночь изумрудом едва не до черноты. Поправляя неизменно висящий на ремне пулемёт, Константин ужаснулся: уходить решилось большинство жителей Баранок, за исключением старых и немощных старушек, вроде Матрены и её сестры, прикованной к постели, да одиноких пожилых женщин.

Баранки в августе захлестнул поток беженцев и также внезапно схлынул через день-два, ополовинив коренных жителей села, подавшихся с этой стихийной волной, поднятой бомбёжками, артиллерийской канонадой и слухами о жестокости супостата. Тем не менее повозок, телег с ворохом скарба было довольно много. В них были запряжены коровы. Видны козы, привязанные за телеги. На каждой подводе на мешках с утварью и продуктами сидели по несколько укутанных малолетних детей. Послушно жались возле матерей одетые в теплое школьники. На женщинах и мужчинах – стеганые телогрейки, козьи кожухи, на головах – шапки. Колонна вытянулась едва ли не на всю улицу. Стоял негромкий гомон. Только иногда раздавался сердитый материнский окрик или зов. Общая беда мобилизовала силы людей, не было суетливости, каждая семья стремилась быстрее собраться и влиться в общий поток.

«Что ж, – сказал себе Константин, – коль это воля людей, перечить не приходится. Чему быть, того не миновать. Злее будем драться, хитрее, маневреннее! Боевую группу из колхозников пополнят только самые выносливые меткие стрелки, которых придётся обучать».

Но это в будущем, а сейчас ему надо напутствовать людей и самому пора выступать на исходную, облюбованную позицию и ждать врага. В восемь утра обоз двинулся, прошёл мимо лейтенанта, стоящего на крыльце конторы, отдающего честь каждой семье. На лицах печать напряжения, но не страха перед неизвестностью. Не увидел Константин и вчерашних немых укоров в свой адрес. Колхозники пережили остроту случившегося и осознали неизбежность вооруженной борьбы с врагом здесь, на оккупированной родной земле. Проводив последнюю повозку, Белухин заторопился к своей лошади, вскочил в седло, пустил её рысью вслед ушедшим бойцам, которые в это время размещались в своих секретах, предварительно поставив на дорогу и замаскировав тол с гранатами.

Константин, чутко прислушиваяс, быстро покрыл плечо до засады, свернул в густой березняк, где стояли на привязи лошади, присоединил свою к остальным, обошёл секреты, которые к этому времени уже находились на своих местах. Он придирчиво пытался при помощи бинокля определить местонахождение своих бойцов и, если бы не знал заранее ориентиры, не обнаружил бы. Маскировка в кустарнике была отличная. Пошёл устраиваться в своей засаде, где с нетерпением его поджидала Таня.

– Как ты тут? – улыбаясь, спросил, укладывая под берёзу гранаты и маскируя ветками пулемёт.

– Нормально. Обзор прекрасный. Проводил колхозников?

– Проводил. Дружный наш народ, сердечный. Друг другу помогают.

Замолчали, вслушиваясь в лесные звуки. Они в эту пору скупые, в основном от ветра. Серебро паутин играло в лучах солнца, заглядывающего меж деревьев, да прибывала цветная постель с берёз, ольхи, осин, тополя и листопадных кустарников, особенно на той стороне балки. Тане не верилось, что в этой красоте и покое вот-вот ураганом пронесётся смерть. Она до боли в глазах всматривалась в ленту дороги, ожидая появления ненавистных карателей.

Прилетевший ожидаемый гул моторов не снял напряжения диверсантов, а усилил его: силы идут намного превосходящие. Константин взглянул на часы. Около десяти утра. И приник к окулярам бинокля. Первыми на макушке невысокого взлобка показались три мотоцикла. За ними с небольшим интервалом гудел легкий, с открытым кузовом, броневик, ощетинившись крупнокалиберным пулемётом. За бронированным кожухом стоял офицер, прощупывая открывшийся косогор и ленту дороги с помощью бинокля. Дорога там поворачивала на северо-запад, и его окуляры блеснули на солнце. Ничего опасного офицер не высмотрел, и колонна, не сбавляя обороты, устремилась в низину. За броневиком пылили два крытых трехтонных грузовика с солдатами. Враг быстро приближался. Бой должен произойти на отрезке не более чем в пятьдесят метров. Секреты ждали сигнал к атаке – подрыв броневика.

Командир находился в центре засады между старой берёзой и молодой ольхой. Рядом у высокого соснового пня, затянутого лишайником и мхом, устроилась Татьяна. У неё в руках рычаг адской машинки, рядом автомат, она, замерев, вела взглядом бронемашину, пропуская мотоциклы. Вот задние колеса наехали на обозначенную точку. Последовал резкий, надтреснутый взрыв. Командир не поскупился, заложили тол с гранатами с таким расчетом, чтобы взрыв перевернул броневик. Что и последовало. В уши ударила взрывная волна, сорвала с головы маскировочные ветки, изукрашенные осенью. И тут же заговорили пулемёты засад, полетели гранаты.