Обязан побеждать

– Матрена Павловна, вам нельзя волноваться, успокойтесь, идите в горницу к сестре. Медсестра тут над Варварой похлопочет, а мы тем временем Глеба домой унесём.

Никита подхватил сгорбленную старушку под руку и повёл в смежную комнату.

Закончив хлопоты с Варварой, Татьяна и бойцы перенесли раненого в его дом, и там с помощью жены, санинструктор стала готовиться к нелегкой операции – извлекать из раны пулю, которая раздробила, по всей вероятности, бедренную кость.

Дом Глеба был просторнее, с кухней-прихожкой, где стояла русская печь. От неё пахло напревшей кукурузой в початках, приготовленной на ужин хозяину, на длинном обеденном столе накрытый расшитым рушником хлеб, вдоль лавка и массивные табуреты. На этот стол и уложили раненого. Послужит операционным. Полый дверной проём вёл в широкую комнату с деревянными кроватями и этажеркой. На ней лежали несколько книг, стояли портреты в рамках, вверху графин со стаканами.

Хозяйка с бледным и встревоженным лицом, насколько позволял разглядеть тусклый свет керосиновой лампы, стоящей в полочке, только охала, видя как внесли и теперь укладывали на стол мужа, тихонько постанывающего. Она боялась задавать вопросы и получить неутешительные ответы Никиты и незнакомой медсестры в военном берете – военных, наполовину одетых в гражданское и немецкое. Что уж тут лезть с расспросами, само прояснится. Терпения не занимать.

Таня при свете лампы обработала йодом глубокие царапины на лице Ботагова, и командир отправил его на подводе прямо с кукурузой в дозор на северную оконечность деревни. Таня тут же попросила хозяйку затопить печь и вскипятить воду в чугуне. Та безоговорочно извлекла из-под печки настроганные лучины, сухие сосновые поленья и захлопотала с огнём.

– Где же Лёня, что-то я его не вижу? – спросила Татьяна, когда напряжение несколько схлынуло, а сержант отъехал. Она присела на табурет, возле лежащего на столе хозяина.

– Лёня погиб в схватке смертью храбрых, – ответил Константин, глядя в глаза подруге.

– Как, не может погибнуть такой парень! И ты молчишь! – Таня вскочила с табурета, пылая лицом от страшного известия.

– И теперь бы промолчал, не хотел расстраивать – тебе надо спасать человека.

– Спасибо, мой милый, за заботу. Расскажи, как это случилось? – Таня опустила на грудь Кости вдруг ставшие тяжелыми руки. Он прижал подругу к груди, успокаивая.

– Лёня на секунду замешкался. Его бросок кинжала и выстрел часового произошли одновременно. Оба убиты.

– Секунда, можно сказать, доля секунды и – нет жизни. Нет такого замечательного парня! Мне, казалось, что он удачливый диверсант.

– У него имелись исключительные способности – слух и обоняние. Не хватало мгновенной реакции. Я это видел, потому старался в операциях быть с ним рядом. Ладно, моя хорошая, оплакивать Лёню будем днём, занимайся Глебом. Мне надо осмотреть место боя да заняться Лёней. Я приду тебе помогать, как только освобожусь.

– Найди водки или первача самогона. Начну через час, не раньше.

Лейтенант, поцеловав Таню, ушёл. Принялся накрапывать мелкий холодный дождь. Пригодились брезентовые накидки. Костя обошёл со Степаном место схватки, заглянул во двор, где стояли две исправные машины, которые предстояло уничтожить. Перенесли труп Шелестова под навес Матрены, с тем чтобы днём предать тело земле на кладбище. А пока расположились здесь же передохнуть.

– С какой стороны в деревню пришли немцы? – спросил Белухин полевода.

– С северной, куда ушёл дозор. В той стороне шоссе и рабочий поселок.

– Будем встречать непрошеных. Устроим засаду, дадим бой. Есть ли удобное место?

– Есть. Перед ключом, что мы пересекли вчера, дорога идёт на подъём, а оттуда на спуск, стало быть. С одной стороны лес. Отменное место, – сказал Степан.

Никита подтвердил.

– Ладно, утром осмотрим. Дозор выставлен, отдыхайте, я иду в помощь Тане.

– Не лучше ли пройти ко мне в пустой дом. Он недалеко от Глеба. Там и чай приготовим.

– Согласен, – ответил командир, и они ушли с невеселыми думами о завтрашнем дне, с тяжелой ношей потери боевого товарища.

– Товарищ командир, – сказал полевод, шагая по улице к дому, – я вам открою один секрет. Мы лишились бойца, а пойдём, как я думаю, на серьёзную операцию, где каждый ствол на вес золота.

– Дороже, товарищ Никита, на кону – наши жизни.

– Так вот, в зерноскладе живёт выздоравливающий моими и Варвары заботами старший сержант. Он пехотинец. Мы с ним собирались уйти в леса и партизанить. Правда, у нас одна его винтовка без патронов, да моя двухстволка с двадцатью зарядами. Считаю, пришло время о нём сказать и взять с собой.

– Сержант-пехотинец это хорошо, – ответил Белухин, – дополнительный боец, тем более понюхавший пороху, очень кстати. Мы не знаем, какими силами пойдут каратели. Кто он, откуда и как попал к вам?

– Его зовут Денис Крушина, старший сержант срочной службы. Его полк стоял во втором эшелоне, оборонял Славгород. В одном из боев сержант был ранен в голову и правый бок. Чудом выжил и вышел к нам. Сохранил свои документы и документы двух погибших бойцов своего отделения.