Обязан побеждать

Девчата устали, но, быстро пообедав, Таня взяла винтовку и стала обучать Люсю разборке и сборке винтовки. К ним присоединились подростки, с любознательной настырностью сначала смотрели, а потом сами взялись изучать винтовки, которых в лагере было несколько. Затем Таня всем четверым показала сухой тренаж ведения огня. И снова работа до пота. А он уже въелся в поры, белье заскорузло и тело, не знающее мыла и воды, к ночи зудело. Солнце хорошо прогрело воздух да озерную стоячую воду, и Таня решила сполоснуться. В рюкзаке у нее лежало запасное белье для смены.

– Люся, у вас есть в запасе мыло?

– Вроде есть, а что?

– Я как попала на передовую, так ни разу не мылась. Возьми у бабы Клавы печатку и идем, пока солнце не село, искупаемся.

Люся бросилась к бабе, взяла кусок хозяйственного мыла и побежала догонять Таню, которая уходила за сосны, к тому месту, где озеро давало кривизну в сторону запада с открытой водой, утками, чирками, тяжеловесными гусями и турпанами, где можно свободно окунуться с головой и поплавать.

Вода потеряла летнее тепло, но студеной не казалась. Девчата, раздевшись до нога, скрытые от лагеря деревьями, сначала с опаской ступили на податливое илистое дно, потом разом с криком отчаяния бросились в воду, окунаясь с головой, поплыли. Глубина небольшая, ноги цепляли водоросли, вызывая неприятные ощущения. Побарахтались немного, вышли на берег, и Таня принялась драить намыленной мочалкой спину. Ей казалось, что вместе с мыльной пеной она смывает слой пропотевшей кожи – так было зудяще щекотно, что она от блаженства зажмурилась, продолжая неистово елозить мочалкой по спине, упругим ягодицам, ногам.

– Таня, у тебя тело – рюмочка!

– Да и у тебя – загляденье. Эх бы, сейчас водички погорячее тазик. Я в банях не парилась, а сейчас бы с удовольствием!

– Я без веничка и баню не признаю, – откликнулась Люся, – придётся привыкать.

– Придётся, никуда не денешься.

Намылив голову, продрав волосы короткой стрижки ногтями так, что мыльная пена стала хлопьями падать с головы, Таня, взвизгнув, бросилась в воду. За ней последовала Люся. Девчата несколько минут барахтались, хохоча, смывая мыло, а вместе с ним исчезал месячный Танин пот и зуд.

Одевшись, они простирнули белье и довольные, слегка продрогшие отправились в лагерь, где баба Клава вскипятила в котелке воду и запарила душицу. Девчата с благодарностью принялись чаёвничать, согреваясь от горячего напитка.

Вечер опускался на крошечный партизанский лагерь, нёс прохладу, требовал плотнее одеться. Теплые вещи были только у деда Евграфа да в мешке Степана. Пришлось поделиться с вновь прибывшими женщинами. Они никак не хотели надевать принесённые кителя убитых немцев. Сполоснуть бы хотя, высушить, тогда можно. Дед Евграф согласился с ними, а Таня разрешила пройти к воде и там прополоскать одежду.

Иван первый увидел, как стая уток спикировала из-за леса на озеро, открытая гладь которого угадывалась за стеной камыша и осоки. Крякнул, сожалея, что не время сейчас для охоты, хотя дичь пополнила бы запасы продуктов.

– Стрелять только по разрешению товарища лейтенанта, – сказала Таня, и Иван согласился.

Вдруг в тишине раздался крик кедровки. Таня сорвалась с места и бросилась в лес.

– Наши идут! – успела крикнуть она и скрылась за соснами.

За ней пустились Люся и дед Евграф с Иваном. Таня не ошиблась. Навстречу ей из чащи выскочили разведчики-истребители.

– Наконец-то дождались! – вскрикнула девушка и повисла на Косте. Не стесняясь посторонних, она со слезами счастья целовала и целовала Костю. Он не сопротивлялся этой выстраданной ласки и сам отвечал тем же.

– Танюша, милая, – бормотал он тихо, – мы же пришли, мы все целы. Будет, будет, а то неудобно, люди смотрят.

– Ну и пусть смотрят на героя! Сам же говорил: нашу любовь никакая война не остановит, а я добавлю – ни какие люди не сглазят. Сегодня я тебя в лес уведу. Я так истосковалась по твоим ласкам!

– Хорошо, Танюша, двигаем в лагерь, корми нас, мы измотанные и голодные как чёрти! Бойцы едва ноги тащат. Кругаля дали километров на полста.

– Идём к столу. Видишь, под сосной дед Евграф стол из жердей наладил, лавки. Мы для вас наварили мясного супу со шкварками, с лапшой домашней и картошкой.

– Где лапшу взяли? – удивился Костя, идя рядом с Таней, которая ухватила его за руку и не отпускала.

– Баба Клава из своей муки сделала, на костре в котелках подсушила и мелко изрезала. Говорит, накормлю героев едой домашней! Иван нам всё рассказал о вашем подвиге. Я так переживала и радовалась! Это действительно, геройский поступок. Ну а как с железкой?

– Таня, накорми сначала, а потом Федю расспроси. Он мастер рассказывать, а я – не очень. Как бы нам маневрировать не пришлось?

– Что, сильно разозлили фрицев?

– Думаю, да, эшелон знатный был. – Лейтенант окликнул бойцов: – Идите за стол. Шнапса выпьем за успешные операции, за Победу! Взбодримся.