Обязан побеждать

Над Фёдором, лежащим на спине, хлопотала Таня и заканчивала перевязывать парню кровоточащую рану на груди. Затем принялась приводить его в чувство каким-то раствором. Вербин и двое прибывших от правой вышки бойцов налаживали из брезентовой накидки носилки.

– Осколок мины перебил ему ребро, – сообщила Таня командиру, – осколок вытащила пинцетом. Легкое, думаю, не задето, но Феденька оглох, из ушей сочится кровь.

– Надеюсь, слух восстановится? – спросил Костя. – Ага, очнулся Федя. Кладите его на носилки и уходите строго на запад. Я дождусь последнюю пару бойцов и – за вами. Да вот и они показались.

Бойцы трясут в воздухе своим оружием. Что-то кричат, возбуждены, на лицах – улыбки. Лейтенант подождал их. Они протягивают руки для пожатия. Он в ответ – свою.

– Лейтенант, диверсия – на все сто! Поздравляем с удачей!

– Спасибо, братцы! – Костя жал крепкие пятерни, широко улыбаясь. – Уходим, поработали неплохо. Через час встреча с капитаном.

Лейтенант торопился: немцы принялись обрабатывать минами лес. Разрывы с кромки стали перемещаться в глубину. Видимо, на крышу вокзала поднялся второй корректировщик и увидел, в каком направлении скрылись партизаны и откуда последний раз бил пулемёт.

Жаль Федю, он бы сейчас тоже выдал своё резюме с неизменной широкой улыбкой. Молодец парень, достоин награды.

* * *

Начальник генштаба сухопутных войск вермахта Франц Гальдер внимательно следил за развитием операции под кодовым названием «Тайфун». Около двадцати четырех ночи первого октября он записал в дневнике: «Группа армий “Центр”. 2-я танковая группа оказалась в тяжелом положении. Она не может вывести из боя свои части, действующие на правом фланге. Одному полку 25-й моторизованной дивизии не удалось оторваться от противника. 9-ю танковую дивизию также пришлось снова ввести в бой, вследствие чего задерживается ее переброска на север. В остальном операция по прорыву фронта противника (численность и группировку сил которого нам удалось своевременно и правильно выявить) развивается успешно.

Генерал Вагнер (генерал-квартирмейстер) в своем докладе затронул вопросы борьбы с партизанами».

* * *

Вечерело, когда лейтенант со своими людьми вышел к указанному Степаном ключу. Он был небольшой силы и, что характерно для этой местности, пропадал в камышах, которые скрывали собой довольно обширную переувлажнённую площадь. Кое-где угадывались небольшие лывы с гнездящейся дичью. Здесь с обилием рябины, калины, березняка и осины привольно чувствовали себя лисы, русаки, глухари и рябчики.

Устроили у ключа привал в ожидании группы капитана. Она запаздывала. Ей предстояло пересечь железную дорогу, гравийное шоссе, по которым передвигался транспорт врага. Да и плечо было гораздо длиннее. Костя был уверен: Степан проведёт группу скрытно, без стычек. Кстати, этой же дороги опасались и Степан, и сам лейтенант. Так как немцы могли разгадать план отхода партизан и выбросить роту где-нибудь в этом районе, а собаки взять след. Дождавшись капитана, офицеры и бойцы в сизых сумерках обменялись впечатлениями от боя, его результатами.

– Лейтенант, я ждал, когда ты бочку, словно в тире, поразишь, и дождался! – Медведцеву почему-то нравилось называть Костю по званию. – Скажи кому – не поверят! Фейерверк в честь Победы славный!

– Цель была исключительная, сначала я глазам своим даже не поверил, а когда зажёг бензин – поверил!

Вербин от слов Кости непринужденно и весело засмеялся. Улыбки тронули губы Степана, старшины, Головина.

– Но ты, жадюга, на этом не остановился! Как удалось до цистерны добраться? Нам не было видно.

– Старый опыт, капитан. Самый первый. Полдня высиживал у дуба, маракуя, как же зажечь горючее? Далековато для бронебойных. И высмотрел. В бензовоз стали закачивать горючку, вот я шланги и прошил зажигательными. Расстрелял с десяток фрицев и расчет пулемётный, и – ноги в руки! Добавлю только, капитан, будешь «жадным», когда это зверье людей наших живьем собиралось закопать на месте первой облавы.

Костя помолчал немного и добавил:

– Какой замечательный пулемёт! Отправляет фрицев на тот свет с такого расстояния!

– Я добавлю, какие замечательные руки и точный глаз у владельца этого оружия! – с улыбкой сказал капитан.

– Руки и глаз у товарища Степана не хуже моих, но целовать его пулемёт я не стану. Не только из-за того, что это оружие врага, а потому, что он уступает «дегтярю». Вон старшина броневик подрубил как березку. Его пулемёты могли бы подбросить нам горячего пара изрядно!

Настроение у диверсантов улыбчивое. Мужской сдержанный смех от меткого слова в короткой разборке смертельной схватки был подтверждением силы отечественного оружия и русского духа.

– По тебе тогда из минометов не шарахнули? – сыпал вопросы капитан.

– Нет, я же быстро ушёл. Думаю, расчёт недавно поставили за вокзалом. И мне не виден и вам со взлобка. Мог накрошить капусты!

– Мог, только крошило его притупилось от пуль Вербина и нашей стремительной огневой атаки, – сказал капитан, снова вызывая улыбки товарищей. – Как твой боец, выживет?