Обязан побеждать

– Мы поговорим на эту тему позднее, – дрогнувшим голосом от столь шокирующей новости на фронте сказал Белухин. Он сжал зубы и кулаки. Валентина видела, как у него расширились зрачки, словно от боли. Но командир быстро взял себя в руки и несколько сухо предложил: – Сначала поздравьте нас с удачей: эшелон с продовольствием и медикаментами спущен под откос и сожжён.

– Поздравляю, товарищ лейтенант, – несколько смутилась Валентина.

– Спасибо, это наш вклад в оборону Москвы. А сейчас давайте, товарищ Таня, пройдём к Люсе. Я хочу подбодрить девушку. Как она?

– Люся – сильная натура, выкарабкается. Я как могла, прооперировала рану и извлекла пулю, которую впопыхах не заметил, перевязывая, сержант. Поднялась температура, день-два и девушку могли потерять. Сейчас она входит в норму.

– Молодец, Танюша, твоя практика операционной медсестры пригодилась! Ты и Осинина спасла! – Константин быстро прошёл в дом. В нём было тепло, топилась русская печь, и Дарья хлопотала возле неё, готовя завтрак отряду в трёх котелках. Командир сел на полати рядом с девушкой. Она лежала на правом боку, дремала. Почувствовав приближение человека, открыла глаза, и, увидев лейтенанта, Таню и деда, улыбнулась.

– Ну как ты себя чувствуешь, Люся? – спросил заботливо Константин.

– Спасибо Тане, гораздо лучше.

– Молодец, не сдавайся, нам вместе надо бить фашистов!

– Я сама виновата: упрямилась, не хотела уходить из окопа. Вот снайпер меня и высмотрел.

– Ладно, поправляйся, впредь будь умницей.

– Я буду стараться! Таня говорит: не битый – серебряный, битый – золотой.

Лейтенант качнул головой в знак согласия:

– Правильно, вижу, дух у тебя крепкий!

Белухин вышёл из дома, направился к людям. Подростки и Иван сушили на легком ветерке мокрую обувь, носки, портянки, брюки, наскоро переодевшись в сухое – немецкое. Партизаны сидели на земле, меж валунами курили махорочные самокрутки, обсуждали полученные тревожные известия с фронта. Тень от деревьев в этот час была довольно плотная, косые солнечные лучи почти не пробивались к дому. От воды тянуло сыростью, пахло прелой листвой и озерными водорослями. Лейтенант окинул взглядом своих товарищей, смолкнувших при его появлении.

– Быт у нас ни к чёрту. Так можно потерять боевую активность, а нам надо безостановочно бить врага. Это не только зов сердца, но и приказ Центра. Будем устраиваться здесь на зимовку, хотя Бобровое удобнее. Иван заикнулся о плоте. На нём можно проходить воду, заготовить дрова. Что вы на это скажите?

– Плот срубим, дрова из сухостоя заготовим, – сказал Иван, – лошадей скоро кормить будет нечем.

– Я привез из колхоза две косы, успел с парнишками заготовить на Бобровом одну копну сена, – сказал дед Евграф. – Везти её оттуда не резон. Здесь надо подыскать опушки с травой, коль такое решение принял командир.

– Мне товарищ Степан говорил, что лёд вокруг островов не встаёт почти до Нового года. Это хорошо. Можно рыбу брать, и от немца – оборона крепче. Но забота у нас – дети на кордоне. Детьми заниматься некогда. Отправим их в тыл самолётом, если на это даст добро Центр. Нет – надо думать, как быть? Следующая диверсия на шоссе – бить живую силу врага. Чтобы быть мобильнее – надо добыть пару лошадей и фураж. Поэтому отряд разобьём на две группы – боевую и хозяйственную. Ивана назначаю командиром хозгруппы, к нему отходят дед Евграф, Силантий, Дарья и подростки. Остальные – боевая группа. Товарища Степана Сёмкина назначаю своим заместителем. Что скажут старшие товарищи?

– Враги покуда не обобрали колхозников. Там всё можно взять: лошадей, фураж и сети рыбацкие, – сказал дед Евграф. – Только надо не мешкать.

– Ладно, хозгруппа с дедом Евграфом делает рейд в колхоз после того, как срубите плот. Боевая группа после отдыха и подготовки идёт в рейд к шоссе. Валентине передать в Центр просьбу о детях. На руках у группы десять детей и трое воспитателей. Квадрат приёма самолета прежний.

– Есть!

– Сохатого надо добыть, товарищ лейтенант, коль знаем его лёжку. Это четверть тонны говядины. Можно и ближе найти, но на это нет времени, – сказал Степан, – попутно привезём заготовленную кукурузу, сгодится как фураж и самим кормиться. Это на будущее, а сейчас разрешите мне сходить в колхоз. Я многих мужиков там знаю из тех, кто остался в деревне. Конюх, он же завхоз, мой приятель, охотничали вместе. Тимофей – золотой человек. Он и седла нам справит, и лошадей и сети.