Обиды на Россию не имели. Штрафные и заградительные формирования в годы Великой Отечественной войны

Следует напомнить также о дополнительных возможностях, которые командно-начальствующему составу штрафных частей предоставлял Дисциплинарный устав. Требуя от всех категорий командиров и начальников безусловного поддержания воинской дисциплины во вверенной им части или подразделении, устав наделял их правом в исключительных, не терпящих отлагательства случаях неповиновения, открытого сопротивления или злостного нарушения дисциплины и порядка, проявленных со стороны подчиненного, принять все меры воздействия, вплоть до использования силы и оружия. При этом, согласно требованиям ст. 7 устава, командир не нес ответственности за последствия. Наоборот, «командир, не проявивший в этих случаях твердости и решительности и не принявший всех мер к выполнению приказа», предавался суду военного трибунала[369].

Это требование устава было усилено в Положениях о штрафных батальонах и ротах следующей позицией: «За неисполнение приказа, членовредительство, побег с поля боя или попытку перехода к врагу командный и политический состав штрафного батальона (аналогично – штрафной роты. – Ю.Р.) обязан применить все меры воздействия вплоть до расстрела на месте»[370].

Архивные документы, выявленные автором, показывают, что в повседневной практике командному составу штрафных частей приходилось в полном объеме прибегать к предоставленным ему правам, а в необходимых случаях – и к помощи военного трибунала.

Так, 29 сентября 1942 г. командир 10-го ОШБ Западного фронта просил военного прокурора фронта дать санкцию на предание суду военного трибунала бывшего младшего политрука Е.Е. Лукина[371]. О существе преступления, заставившего пойти на такой шаг, архивный документ не позволяет судить, но очевидно, что наказание переменника выходило за рамки дисциплинарных возможностей командира батальона.

Бескомпромиссно действовало командование 188-й ОШР 48-й армии. Красноармеец Крюков в марте 1944 г. попытался перебежать к немцам, по нему бойцами роты по приказу командира взвода был открыт огонь на поражение[372]. Красноармеец Я.Я. Ильин приказом командира роты был расстрелян перед строем за, как сказано в приказе по ОШР от 1 апреля 1944 г., «хищение ящика с документами и других вещей, пьянства во время марша 15.03.44 и отставание от штрафной роты»[373].

Беспощадным к членовредителям был командир 339-й ОШР 1-й гвардейской армии. 29 апреля 1944 г. красноармеец Р. Росулов «сделал умышленно самострел». В рапорте командиру 276-й стрелковой дивизии, которой была придана рота, командир ОШР докладывал: «Я как командир части принял решение перед строем [Росулова] расстрелять. Расстрелял его один боец его же национальности».

Похожий рапорт командир 339-й ОШР направил в тот же день начальнику отдела укомплектования 1-й гвардейской армии. Он доложил, что четверо военнослужащих – С. Пардаев, В.И. Демецкий, Д. Сангаков и А. Мурзабаев «сделали умышленно самострелы» и по его приказу были расстреляны перед строем. Характерна резолюция начальника отдела укомплектования армии: «Командиру 339 ОШР. Материалы о самострелах срочно передать прокурору дивизии, чтобы немедленно судить самострельщиков судом ВТ»[374]. Старший начальник явно хотел подкрепить крайние действия командира роты расследованием органами военной юстиции.

За менее тяжкие преступления и проступки следовало и более мягкое наказание. Переменник 188-й ОШР 48-й армии командир отделения М.Г. Шеламов во время боя 6 июля 1943 г. проявил трусость. Учитывая, что он в боях прежде не участвовал, командир роты ограничился строгим арестом подчиненного на 8 суток со снижением в звании до рядового.

В той же роте красноармеец Новиков случайным выстрелом ранил товарища. Кроме того, Новиков и два других красноармейца – Зазулин и Лядкин – «обменивали и пропивали казенное обмундирование… делали самовольные отлучки из части». Своим приказом от 13 января 1944 г. командир роты подверг каждого строгому аресту на 5 суток[375].

Приказом по 1-му ОШБ Сталинградского фронта от 24 сентября 1942 г. были объявлены взыскания бойцам переменного состава Д.Д. Бречкину и Д.И. Федорову за хищения стройматериалов в колхозе, на территории которого обустраивалось их подразделение. Хотя налицо были все признаки уголовного преступления, командир ОШБ майор Я.Ф. Григорьев ограничился дисциплинарным взысканием, подвергнув строгому аресту Бречкина на 10 и Федорова на 5 суток[376].

Командный состав штрафных частей прибегал и к дополнительным полномочиям, предоставленные им приказом НКО СССР № 0413 от 21 августа 1943 г. и распространявшиеся на контингент переменников. Право, предоставленное командирам обычных строевых частей и соединений направлять своей властью провинившихся лиц сержантского и рядового состава в штрафные роты, трансформировалось у них в право на увеличение сроков пребывания подчиненных переменников в ОШР.