Обиды на Россию не имели. Штрафные и заградительные формирования в годы Великой Отечественной войны

Пример – приказ командира 322-й ОШР 28-й армии от 16 октября 1944 г. «за неоднократное пьянство, организацию в роте пьянки и дебоша 15 октября с.г. красноармейцам Бундину П.Н. и Егорову А.С. добавить срок пребывания в штрафной роте по 1 месяцу каждому»[377].

Кроме переменников, каждый из командиров (начальников) имел в качестве подчиненных и лиц постоянного состава. Показательно, что нарком обороны СССР не счел необходимым расширять объем дисциплинарных прав по отношению к ним. Этот объем определялся как должностными обязанностями конкретного командира (начальника), так и требованиями Дисциплинарного устава, и оставался аналогичным тому, которым обладал военнослужащий, занимавший такую же должность в строевых частях.

Однако, как следует из выявленных архивных документов, командиры штрафных частей нередко расширительно толковали Положения о штрафных батальонах и ротах и самостоятельно увеличивали объем собственных властных полномочий по отношению к лицам постоянного состава.

Так, за опоздание из служебной командировки приказом по 1-му ОШБ Сталинградского фронта был подвергнут домашнему аресту на 5 суток с удержанием 50 % денежного содержания за каждые сутки ареста техник-интендант 2-го ранга Горшков[378].

Командир 8-го ОШБ 1-го Белорусского фронта (преемник 1-го ОШБ Сталинградского фронта) «за систематическое пьянство и нетактичное поведение в офицерской среде» в начале мая 1945 г. освободил командира взвода 3-й стрелковой роты капитана Г.В. Ражева от занимаемой должности и откомандировал его в распоряжение начальника отдела кадров фронта[379]. Он же за нарушение приказа командиром взвода минометной роты капитаном М.И. Гольдштейном подверг последнего домашнему аресту на 5 суток с удержанием 50 % денежного содержания за каждые сутки ареста[380].

Между тем Дисциплинарный устав не наделял командира батальона правом налагать такого рода взыскания. Отстранять в военное время от командования лиц начальствующего состава до командира батальона включительно имел право только командир дивизии. Что касается арестов подчиненных, то командир батальона по уставу был вправе подвергнуть домашнему аресту командира взвода на срок до 5 суток. Удержание же денежного содержания за время ареста как мера взыскания вообще не было предусмотрено в Дисциплинарном уставе. Единственно, что позволял последний, так это лишать процентной надбавки к заработной плате за выслугу лет лиц среднего начальствующего состава, но такое право было только у командира дивизии, не ниже.

В 128-й ОШР 5-й армии Западного фронта ее командованием также допускались аналогичные нарушения. Приказом по роте от 2 марта 1943 г. за самовольный выезд за пределы расположения части старший лейтенант М.И. Березюк и военфельдшер В.Я. Клюев были подвергнуты домашнему аресту на 5 суток с вычетом 25 % ежедневного заработка. 15 марта того же года аресту на 10 суток с удержанием 25 % денежного содержания был подвергнут завделопроизводством-казначей старший лейтенант интендантской службы А.И. Мориц за невыполнение приказания командира роты[381].

Отметим, что по отношению к лицам среднего начальствующего состава командир роты по Дисциплинарному уставу имел право наложить только два вида взыскания – объявить выговор и подвергнуть командира взвода домашнему аресту на срок не свыше трех суток[382].

Произвольно расширил свои дисциплинарные права и командир 322-й ОШР 28-й армии 3-го Белорусского фронта. Приказом от 18 апреля 1945 г. он за отсутствие контроля над подчиненными, в результате чего группа штрафников дезертировала из эшелона, подверг командира взвода лейтенанта С.А. Розанова домашнему аресту на 8 суток с вычетом 50 % заработка[383]. Как уже говорилось выше, командир ОШР имел право лишь подвергнуть подчиненного домашнему аресту сроком на 3 суток и без каких-либо денежных вычетов.

Такие факты из дисциплинарной практики командиров штрафных частей дают основание для вывода о том, что в повседневной деятельности ряд должностных лиц командно-начальствующего состава явочным порядком расширяли предоставленный им объем дисциплинарных прав. Старшие начальники и кадровые органы мирились с этим, по крайней мере, не удалось выявить какие-либо архивные документы, свидетельствующие о том, что произвольное расширение дисциплинарных прав пресекалось на уровне штабов фронта, армии.

Особый правовой статус постоянного состава штрафных частей по сравнению со статусом командиров (начальников) обычных строевых частей выражался и в предоставлении ему ряда льгот.