Обитатели стен (сборник)

— Эти вещи… — начал Лирлд и внезапно переключился на другое: — А вот и ваш сын. Почему бы не спросить его? Если бы не научные исследования, которые вы и вам подобные постоянно пытаются тормозить, его героические свершения, да и вообще межпланетные перелеты были бы невозможны.

Потерпев полное фиаско, но все еще испытывая любопытство, Меншип снова открыл глаза — как раз вовремя, чтобы увидеть, как к столу подползает страшно худенький чемодан, щупальца которого напоминали связки спагетти.

— Что это? — осведомился вновь пришедший, презрительно скручивая пучок щупалец над головой Мен-шипа. — Похоже на юрда, страдающего гиплстатчей, — он немного подумал и добавил: — Галопирующей формой гиплстатчи.

— Это существо с астрономического объекта 649-301-3, которое мне только что удалось телепортировать к нам, сюда, — гордо сообщил ему Лирлд. — И заметь, Рабд, без всякого передатчика-на той планете! Должен признаться, что не понимаю, почему вдруг это произошло, хотя раньше никогда не получалось, — но это еще предстоит выяснить. Прекрасный экземпляр, Рабд. И, насколько мы можем судить, в идеальном состоянии. Можешь убрать его пока, Срин.

— О нет, Срин, не надо… — начал было Меншип, но тут на него сверху опустился огромный прямоугольный кусок какого-то легкого материала, накрывший его целиком. Через мгновение столешница на которой он восседал, опустилась, и проворный чемодан, являвшийся ассистентом, ловко подобрав материал снизу, чем-то защелкнул его. Затем, не успел Клайд опомниться, столешница снова поднялась, да так резко, что он почувствовал боль от удара.

Так что теперь он был аккуратно завернут, как рождественский подарок. Надо было признать, что положение не изменилось к лучшему. Но теперь, по крайней мере, кажется, его собирались оставить одного. И ничто не говорило о том, что его поставят на пыльную полку вместе с лабораторными бутылками, в которых плавали заспиртованные зародыши флефнобов.

Тот факт, что он стал первым в истории человеком, общающимся с внеземной цивилизацией, ни в малейшей степени не вдохновлял Клайда Меншипа.

Во-первых, общение происходило на слишком неадекватном уровне и скорее походило на взаимоотношения редкой бабочки с сачком коллекционера, чем на историческую встречу гордых представителей двух различных цивилизаций.

Во-вторых, и что более важно, такое приглашение в «гости» скорее могло вдохновить астронома, социолога или физика, но только не профессора-литературоведа.

Не раз в течение жизни ему приходили в голову фантастические мечты. Но, как правило, они касались его присутствия… ну, например, на премьере «Макбета», где он лицезрел, как запыхавшийся Шекспир уговаривает Бербеджа не кричать во время последнего монолога в последнем акте: «Ради бога, Дик, у тебя только что умерла жена, ты в трактире требуешь кружку эля. Спокойнее, Дик, — в этом все дело — тихо, скорбно и спокойно. И с некоторым изумлением».

Или он представлял себя в толпе, собравшейся вокруг слепого певца где-то в восьмом веке до Рождества Христова, когда тот впервые произнес: «Гнев, о богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына»…

Или гостем в Ясной Поляне, когда из сада в дом входит Толстой с отсутствующим выражением лица и бормочет: «Только что пришла идея написать потрясающий рассказик о вторжении Наполеона в Россию. А какое название! «Война и мир». Простенько, без претензий: «Война и мир». Уверяю, они там, в Петербурге, все рухнут. Конечно, пока это всего лишь сюжет, но я дополню его несколькими эпизодами».

Но чтобы лететь на Луну или другие планеты Солнечной системы, не говоря уже о далеких звездах, да еще в пижаме? Пет, определенно такая перспектива никогда не увлекала Клайда Меншипа. На небо он готов был взирать лишь с балкона Виктора Гюго в Сен-Жермен де Пре или, скажем, с греческих островов, где любила и время от времени воспевала свою любовь пылкая Сапфо.

Чего бы только ни дали ребята с кафедры физики, чтобы оказаться на его месте! Стать объектом эксперимента, о котором на Земле никто и не мечтает, подвергнуться изучению приборами, куда более совершенными по сравнению с тем, что имелось у них в распоряжении; и даже вивисекция, которая — в этом Меншип не сомневался — завершит все происходящее, была бы воспринята ими как честная плата, если не как привилегия. Но то ребята с кафедры физики…

И вдруг Меншип вспомнил замысловатую башню, утыканную серыми антеннами, которую кафедра физики возводила неподалеку от его дома. Он наблюдал за строительством субсидируемого правительством проекта из окна собственной квартиры.

Только накануне вечером, заметив, что башня уже достигла уровня его окна, Клайд решил, что она больше напоминает средневековое осадное орудие, чем современное коммуникационное устройство.

По сейчас, после замечания Лирлда о том, что раньше односторонняя телепортация никогда не удавалась, Клайд задумался, а не является ли эта недостроенная башня, оснащенная суперэлектронным оборудованием, маячившим перед окном его спальни, виновницей того кошмара, в котором он очутился.