Обитель магов

Милые женские посиделки — такие обычные для Земли, и чрезвычайно редкие в условиях Стикса. У Химички получалось их устраивать, хотя и не настолько многолюдные, как хотелось бы. В Каменке у нее появилось две подруги, одна работала в местной больнице помощником хирурга широкого профиля, вторая секретарем главы стаба. Врачиха пожелала оставить свое земное имя — Анастасия, а поскольку ей частенько приходилось работать анестезиологом, кто–то из местных остряков прозвал ее Анестезией. Вторая женщина вопреки расхожему мнению о секретаршах начальства, как о блондинках во всех смыслах этого слова, на Земле была кандидатом исторических наук, можно сказать родственной душой Химички. В финансовом плане по меркам стаба все три подружки были людьми достаточно обеспеченными, а секретарша еще и человеком влиятельным, поэтому стол был уставлен лучшими закусками, которые только можно найти в перезагружающемся кластере. Икра черная соседствовала с хамоном, а дальневосточные крабы с фуагра. Разумеется, что и вино было соответствующее — Шато Лафит.

Поначалу женщины щебетали о различных пустяках. Это были те разговоры, которыми прекрасная половина способна увлечься до утра, а у мужчины уже через три минуты начинает ехать крыша. Но Стикс даже в женское общение вносил свои жестокие коррективы, и когда секретарша начала перемывать косточки одной из дам, Анестезия грустно заметила:

— Мы ее парня вчера едва с того света вытащили.

— А что случилось? — в один голос воскликнули обе женщины.

— А что может случиться в Улье. Твари порвали. Хорошо так, качественно. Повезло, что у его напарника оказался шприц со спеком, иначе бы точно привезли нам остывшее тело.

Врачиха намеревалась рассказать всю историю в деталях, но, глянув на Химичку, осеклась. Ведь она, как и пострадавший, была рейдером. А среди множества суеверий Улья существовало и такое, хотя и не самое распространенное: нельзя в компании рассказывать о пострадавших, занимавшихся одним и тем же делом с кем–то из присутствующих.

— Ужас! — воскликнула секретарша и повернулась к Химичке. — У нас через две недели профилактика от трясучки, а меня уже трясет от страха. Не представляю, как тебе хватает мужества ежедневно выезжать за ворота стаба.

— Во–первых, не ежедневно, а, во–вторых, будь у тебя такой же дар, и ты бы выезжала, перед этим спокойно выспавшись ночью.

— Неужели ты совсем–совсем не боишься?

— Боюсь, конечно. Только дурак не ведает страха. Должна быть золотая середина между паническим ужасом и безрассудной отвагой. И тогда все будет хорошо.

— Если вдобавок человеку сопутствует везение, — добавила Анестезия.

— Вот это верно, — согласилась Химичка и разлила в бокалы. — Давайте, девоньки, за удачу.

— За удачу! — раздался хор голосов под хрустальный звон.

Но Химичкой уже овладела навязчивая идея, что случается с беременными женщинами — а учитывая ее ситуацию, скорее стоило удивляться, если бы этого не произошло.

— Интересно, в казне стаба есть белая жемчужина? — спросила она у секретарши.

— Откуда! — та от удивления поперхнулась бутербродом с икрой, и Анестезии пришлось хорошенько шлепнуть ее по спине.

Секретарша прокашлялась и пустилась в объяснения:

— Мы нищие, как церковные крысы. У нас основной доход идет с мародерства кластеров. Так это не доход, а слезы. Еду сдаем за копейки, шмотки и прочее барахло тоже. При этом мародерам плати, их охране плати. Ну, еще маленько капает от хозяев магазинов и забегаловок в виде налогов. Но все равно хорошо, если у нас наберется добра на пару красных жемчужин. Случись форс–мажорная ситуация, по миру пойдем. Глава стаба давно собирается ввести подоходный налог с граждан, но все никак не наберется смелости.

— И правильно, что не набирается. Если попробует ввести, его в тот же день турнут с должности, а то и чего похуже сделают, — заявила Анестезия и, будучи по характеру женщиной прямой до бесцеремонности, тыкнула вилкой с наколотым на нее балыком в Химичку. — Раньше тебе думать надо было, а не теперь суетиться. Я, голубушка, за три года до тебя в Стикс попала, налюбовалась на женские трагедии. Из–за желания завести ребеночка столько слез пролито, что хватило бы затопить всю Каменку и еще бы осталось. Ты уже сейчас вся изнервничалась, а представь, что будет, когда твой ребеночек станет на весы и окажется, что до роковой черты остались не килограммы, а граммы.

— А я представляю. Когда он сойдет с весов, я дам ему белую жемчужину.

— Легко сказать. Ты ведь знаешь, что за каждой такой жемчужиной десятки человеческих жизней.

— У меня еще несколько лет, чтобы решить эту проблему.

— Надеешься на свой дар… — женщина хотела продолжить, но даже ее бесцеремонности оказалось мало, чтобы закончить фразу.

Вместо нее это сделала сама Химичка: