Обиженная

Одна горящая женщина повисла на карнизе и, сорвавшись, живым факелом рухнула вниз. У здания царила сборная солянка из пожарных, полицейских, сотрудников МЧС и просто любопытных зевак, многие из которых снимали происходящее на мобильные телефоны.

– Да, не повезло кому-то, – протянул Андрей и поехал дальше. Он не заметил, как из небольшого окошка на третьем этаже на него кто-то пристально смотрел.

Он не успел отъехать и на сотню метров, как ему позвонил Дымков. Адвокат злобно уставился на телефон – меньше всего ему сейчас хотелось беседовать с кем бы то ни было. Однако телефон не умолкал, и Белов ответил. Голос полковника доносился непонятно откуда, как будто тот находился на другой планете.

– Не могу дозвониться до своего сотрудника… Где Ярослав?

– Не знаю. Я не дома.

– Андрей, в городе горит торговый центр. По моим сведениям, там отмечали день рождения одной девочки. Я думаю… твоя дочь там. Ее видели.

Белов сморщился, будто у него внезапно заболел зуб. Как же ему все надоело! Не дослушав Дымкова, он полностью отключил телефон. Затем выбросил его в окно. «Пожар… дочь… Таня… Боже, какие это мелочи!» – думал он.

Андрей торопился домой. Все, что имело значение, находилось рядом в невзрачном пакете.

* * *

Алла проводила автомобиль отца обреченным взглядом.

Он уехал. Папа смотрел прямо сюда, чуть ли на нее, но не вышел из машины. Видел ли он ее? Хотя какая разница…

Алла повернулась. Ей было плохо и очень больно, особенно голове. Глаза слезились от дыма, он въедался в залитую кровью голову девочки. Она была ничем не защищенной, бедная, лысая голова, на которой теперь даже не было кожи.

Алла специально перешла в этот зал, бушевавший пламенем сильнее других, – вода сюда пока не добралась, и огонь ничто не сдерживало. Он подбирался все ближе, и девочка швырнула влажную серо-красную паклю в приближающиеся языки пламени – все, что осталось от ее волос.

– Простите меня… – прошептала Алла, опускаясь на колени. Рядом кто-то безостановочно кричал, требуя, чтобы к окну приставили лестницу, какая-то женщина истерично хохотала, слышался звон битых окон и потрескивание огня, пожирающего все на своем пути.

Алла закрыла глаза и клубочком свернулась на полу. Ей вдруг стало необычайно хорошо и уютно.

Последнее, что увидела девочка, был успокаивающий белый свет, на фоне которого стояли ее родители. Папа и мама, они снова были вместе, улыбались и звали Аллу с собой. И она побежала к ним, чувствуя, как за спиной развеваются ее пышные, красивые волосы…

* * *

Когда Андрей приехал домой, уже стемнело.

Он бросил машину прямо у ворот, и, прижав к груди вожделенный пакет, ринулся к дверям. Он даже не помнил, что оставил в автомобиле ключ зажигания, а ворота не запер. Как и не помнил про дочь.

«Шкатулка. ШКАТУЛКА…» – только и билось в его голове.

Весь окружающий мир, уменьшившись в миллиарды раз, сузился до размеров этой таинственной коробочки, вырезанной из дерева бог знает в каком веке.

Он радовался как ребенок, которому родители наконец купили желанную игрушку. Адвокат глупо улыбался, облизывая губы, не думая ни о чем другом.

Споткнувшись о порог, он чуть не упал, грязно выругавшись. Он распахнул дверь.

– Андрюша? – раздался голос матери. Он был странным, каким-то хихикающим.

– Ты почему в темноте сидишь? – грубо спросил Белов, включая свет. Не разуваясь, он торопливо прошел в холл.

– Потому что в темноте приходят полезные мысли, – вдруг раздался незнакомый голос. Андрей остановился, вертя по сторонам головой. Голос доносился из кухни. Он шагнул вперед, чуть не споткнувшись о тело мертвого полицейского.

– Андрюшенька, к тебе друг приехал, – запищала радостно Елизавета Ивановна. Она сидела на стуле, прямая как палка, и сосредоточенно грызла семечки. Судя по всему, делала она это давно, поскольку весь стол и пол вокруг нее были в очистках. Другой рукой старуха гладила Маркиза, который дремал у нее на коленях. – Он такой вежливый!

– Какой еще друг? Я не жду ни друзей, ни гостей, – ухмыльнулся адвокат, глядя на незнакомого мужчину, который сидел напротив его матери.

– Я прихожу без приглашения, – отозвался он.

– Андрюша, сделай, пожалуйста, чайку, – прошамкала Елизавета Ивановна. Ее лицо было ровным, на нем не отображалось вообще ничего, словно чистый лист бумаги. Только очень старой и мятой бумаги. – У меня глазки совсем не видят. Я и нашего гостя даже покормить не смогла.

– Ничего, я сам поел, – улыбнулся незнакомец. – Это твоя мать, адвокат? Занимательная бабулька.

– Кто ты? Чего надо?

– Сергей. Сергей Римакин, твой бывший подзащитный, господин Белов.

– Убирайся, – приказал Андрей и повернулся к матери: – Какого лешего ты впустила его сюда? Надо было вызвать полицию!

– Вызывай. Один из них уже отдыхает у тебя под ногами. Уснул навеки, – осклабился Сергей.

Андрей пригляделся к Елизавете Ивановне:

– Эй, что у тебя с глазами?

– Ох, болят глазки, – пробубнила старуха, продолжая лузгать семечки. Вылезший из глазницы зрачок подсох и покрылся мутной пленкой, напоминая полусваренный белок. Нерв второго глаза оборвался, и теперь глазное яблоко валялось на полу среди шелухи.