Облачно, возможны косатки

Такие редукционисты нередко встречаются среди биологов старой школы, но еще чаще – среди гуманитариев. Последние изучают в основном человека, поэтому, естественно, он кажется им совершенно уникальным, ведь о животных они почти ничего не знают. Они со студенчества усваивают парадигму, что человек принципиально отличается от животных очень многим – наличием речи, сознания, культуры и других возвышенных черт. Проблема в том, что у большинства этих понятий нет четких общепринятых определений, а те, что есть, либо позволяют применить их к некоторым животным, либо оставляют за чертой часть представителей вида Homo sapiens. Яркий пример – не утихающие до сих пор споры о том, есть ли у животных культура. Многие традиции животных вполне подпадают под разнообразные научные определения этого термина, а когда его искусственно пытаются сузить, то приходится исключать из него и некоторые явления, определенно относящиеся к человеческой культуре. Скажем, некоторые исследователи предлагают одним из критериев культуры считать ее обязательное усложнение во времени – но тогда нам придется перестать считать таковыми многие традиционные человеческие культуры, сохраняющиеся неизменными на протяжении тысячелений. Правда, гуманитарии часто обходят эту проблему, вместо уточнения термина просто добавляя в определение слово «человек» или «человеческий», но это уже явное жульничество.

Биологи изучают жизнь на Земле во всем ее многообразии, и для большинства из них человек – всего лишь один из многих видов животных, каждый из которых имеет свои уникальные особенности. Поскольку эволюция постепенна, ни одно свойство не возникает внезапно из ниоткуда, у всего есть свои предпосылки, так что, если смотреть на человека в ряду вымерших предков, а не ныне живущих родственников, четкую границу между еще-не-человеком и уже-человеком провести невозможно. Поэтому у биологов и гуманитариев зачастую совершенно разные картины мира – у первых единый мир животных с человеком в качестве одного из его представителей, а у вторых дискретный мир с уникальным сложным человеком в центре и неинтересными тупыми зверушками на периферии. Истина же, как обычно, где-то посередине. По этому поводу хорошо высказался Стивен Пинкер (кстати, гуманитарий), сравнив речь человека с хоботом слона. И тот и другой признак уникальны и больше ни у кого не встречаются, и речь кажется нам более уникальной, чем хобот, лишь потому, что мы сами – люди. Будь мы слонами, невнятное бормотание этих двуногих казалось бы нам ничем не примечательным, а вот хобот – это сила!

На самом деле, конечно, у человека есть много интересных и уникальных черт, выделяющих его среди прочих живых существ. Но все они в той или иной зачаточной форме присутствуют и у других видов, да и у самих людей развиваются постепенно. Подумайте: в каком возрасте, с вашей точки зрения, ребенка можно считать человеком? Новорожденный, он в смысле наличия разума и речи не особенно отличается от котенка или щенка. В возрасте около года ребенок, как умная собака, может понимать многие слова, но сам еще не говорит. Зеркальный марк-тест, о котором речь пойдет ниже, дети начинают проходить в полтора-два года – т. е. до этого возраста в смысле наличия самосознания они недотягивают до взрослых шимпанзе. Примерно в это же время или чуть позже дети начинают обгонять по владению речью шимпанзе, обученных языкам-посредникам.

Следует ли ввиду этого проводить границу между человеком и животными по двухлетним детям? Думаю, это мало кому понравится. К тому же неясно тогда, как быть, например, с аутистами, которые могут не разговаривать лет до шести-семи (а иногда и вообще всю жизнь), но при этом часто способны делать невероятные вещи, совершенно недоступные обычным людям, – скажем, проводить в уме сложные вычисления с многозначными числами.

Вообще, что касается сравнения интеллекта людей и животных, в последние лет сто казавшаяся непреодолимой пропасть между ними постепенно заполнялась благодаря все новым и новым исследованиям, в которых положительных результатов («животные могут») было много больше, чем отрицательных («животные не могут»).

Когда речь заходит о том, какие животные самые умные, кроме шимпанзе и слонов, обязательно вспоминают дельфинов. А среди дельфинов, по мнению многих тренеров и ученых, самые умные – косатки. Так ли это на самом деле?

Тут сразу возникает несколько проблем. Главная из них – отсутствие четкого определения, что такое интеллект, и вытекающие из этого проблемы с его измерением и сравнением. Точных методик измерения интеллекта не придумано даже для нашего вида. Традиционные человеческие тесты на интеллект – IQ-тесты – вызывают множество сомнений и споров среди профессионалов и просвещенных обывателей. Дело в том, что интеллект – штука многомерная, и его невозможно однозначно измерить по одномерной шкале. Талантливый инженер может быть совершенно не способен написать связный читабельный текст, а доктора наук в повседневной жизни нередко проваливают банальные задачи на здравый смысл.