Обладатель Белого Золота

Линден приветствовала их так, будто проведенная ночь была лучшей в ее жизни. На первый взгляд это представлялось нелепостью, ибо с уходом Каер-Каверола неизбежно предстояло уйти и многому другому — драгоценному и прекрасному. Ей следовало скорбеть, но где-то внутри, на уровне, недоступном словам, она ощущала правоту Лесного старца.

Анделейн лишился чарующей музыки, но его красота продолжала нести в себе утешение. Да и как могла она печалиться при виде возвращенных к жизни друзей? Как бы ни было это странно, самопожертвование Каер-Каверола воспринималось как обещание надежды.

На лице Ковенанта отражались одолевавшие его противоречивые чувства. Исцеление друзей не могло не радовать его, но цена этого исцеления не могла не печалить. И его тревожило отсутствие какого бы то ни было видения, а стало быть, и неспособность оценить, что значит для Анделейна потеря Лесного старца.

Но над гравелингом и эг-брендом туч не было. Они были бодры и веселы, и Линден ощутила, что серебро ночи частично осталось с ними, добавив к самой их сути некое новое качество. Глаза их сияли радостью, и Линден не удивилась, почувствовав, что дитя во чреве Холлиан приняло вместе с матерью ее мистическое, неуловимое свечение.

Некоторое время подкаменники лишь молча улыбались, но затем Сандер прочистил горло:

— Прошу простить нас за то, что мы не сможем больше сопровождать вас.

Голос его обрел некий оттенок, которого прежде Линден не замечала, наводивший на мысль об огне.

— Вы говорили, что мы — будущее Страны, но в таком случае наше место здесь, мы хотим встретить будущее и обрести сына в Анделейне. Я знаю, возражать вы не станете, но хочу попросить вас не печалиться из-за этой разлуки. Как не печалимся мы — хоть вы нам и дороги. Мы знаем — судьба Земли в ваших руках. И не боимся.

Он еще не закончил, но Ковенант оборвал его грубоватым жестом.

— Ты шутишь? — пробормотал он. — Да я только о том и мечтал, чтобы оставить вас здесь. Собирался просить задержаться настолько, насколько сможете… — Он вздохнул, и взгляд его скользнул по склону холма. — Оставайтесь, этим вы меня только обрадуете.

Голос Ковенанта упал, но Линден не стала прислушиваться к его печали. Она присматривалась к Сандеру. Его тонкая серебристая аура была несомненна и в то же время неуловима. Она ускользала как вода. Однако, руководствуясь интуицией, Линден начала говорить, прежде чем осознала, что собирается сказать:

— Когда Ковенант был здесь в прошлый раз, Каер-Каверол рассказал ему о местонахождении Первого Дерева. — Собственные слова удивляли ее, словно намек на откровение. — …Но так, чтобы Ковенант не смог достичь его самостоятельно. Из-за этого ему пришлось испытать на себе козни элохимов…

Одно лишь воспоминание об этом вызвало у нее дрожь негодования.

— Я хочу спросить: почему Каер-Каверол открыл ему лишь часть правды?

Сандер больше не улыбался. В глазах его, водоворотом искр светилась непреложность рока.

— Но разве сейчас вас не сопровождает Обреченный? — промолвил он. — Как еще можно было бы достичь этого?

Странные слова и тон гравелинга вернули внимание Ковенанта, Линден ощутила, как в нем поднимается робкая надежда:

— А ты… Неужели… Так ты теперь новый Лесной старец?

Сандер взглянул на Холлиан, давая возможность ответить ей. Она встретила его взгляд с мягкой улыбкой и тихим ласковым голосом промолвила:

— Нет.

Побывав среди Умерших, она обрела новое знание.

— Но после свершившегося, после того как был нарушен Закон, мы уже не те, что были. И будем делать все возможное для спасения Анделейна — и будущего Страны.

Линден одолевали вопросы: она хотела найти название для ощущавшейся ею перемены. Но ее опередил Ковенант.

— Закон Жизни, — промолвил он, глядя на подкаменников горящими глазами. — Елена нарушила Закон Смерти, сломала барьер, не позволяющий живым и мертвым касаться друг друга. А Каер-Каверол нарушил закон, не позволяющий умершим возвращаться к жизни.

— Именно так, — подтвердила Холлиан, — и действо это свершилось путем преображения сил, а потому наше бытие остается зыбким. Мы остаемся живы и духовно и телесно благодаря Земной Силе Холмов Анделейна. Это не значит, что мы не можем покинуть Анделейна, но за его пределами наше существование продлится недолго.

Линден чувствовала, что это правда.

Странное свечение подкаменников было сродни той магии, что придавала силу музыке Каер-Каверола. Сандер и Холлиан существовали во плоти, были вполне вещественны и телесны. Но жизнь в них поддерживалась Земной Силой, и, оказавшись отрезанными от ее источника, они были бы обречены на смерть.

Ковенант тоже понял сказанное эг-брендом, но он воспринимал услышанное совсем иначе, чем Линден. Едва зародившаяся в нем надежда ушла.

Линден ощутила это, и ей стало стыдно. Она слишком сосредоточилась на Сандере и Холлиан, не понимая, что, расспрашивая их, Ковенант старался узнать больше и о своей собственной смерти.

Почувствовав усилие, предпринятое им, чтобы подавить испуг, Линден потянулась к его плечу, но напряжение уже пропало. Вернув своему тону уверенность, он сказал: