Облака из кетчупа

– Пробные экзамены тоже важны, Зои. Если собираешься стать юристом, то…

– А кто сказал, что я собираюсь стать юристом? – окрысилась я.

Мама что-то быстро печатала.

– Чем же ты собираешься заниматься?

– Может, писать. А может, нет. Еще не знаю. И обойдусь без плана.

– Это просто смешно, – вздохнула мама, продолжая печатать.

– И вовсе не смешно! – обиделась я. – Куда торопиться? Закончу колледж, а там видно будет.

Мама неодобрительно поцокала языком, я в ответ поцокала ей, и меня за дерзкое поведение отправили наверх.

В комнате был полный разгром, но я и не подумала убраться. Села к столу и стала ждать, когда Арон попросит прощения. Я, Стюарт, не знаю, когда придумали мобильные телефоны – до твоего убийства или после. Может, тебе никогда не доводилось часами ждать сообщения. Если так, скажи спасибо Господу Богу, потому что это пытка. Уж поверь. Вдруг покажется, что слышишь тихое дзинь; шевельнется надежда, окрепнет, усилится; бросишься к телефону и… сердце вдребезги расколется о пустой экран.

Время в тот день ползло сонной мухой. Даже телик не помогал – там один за другим крутили только допотопные фильмы. Ты наверняка слыхал про «Унесенных ветром», может, даже и фильм смотрел. Если – да, тебе удалось не заснуть? Это такой длинный фильм, мне два раза пришлось бегать в туалет, пока он закончился. Когда я принималась ерзать на диване, мама все уговаривала шепотом: «Ну, потерпи», как будто меня ждала награда за все мучения. Я высидела все четыре часа и дождалась – герои наконец соединились. И вдруг – бац! – прямо перед финальными титрами этот парень по имени Ретт бросает Скарлетт! Можешь представить мое разочарование? Я взглянула на маму, типа – это конец?! Но Ретт не вернулся, а Скарлетт не побежала за ним. Тем фильм и закончился.

Эти «Унесенные ветром» огорчили меня даже сильнее, чем «Большой побег» (никто никуда не убежал). Я забрала у мамы пульт и выключила телик.

– Тебе что, не понравилось? Это же одна из величайших историй о любви.

– Тоска зеленая.

– «Титаник» еще хуже, – зевнула Соф. – Ретт хотя бы не замерз до смерти и не потонул на дно в океане.

С треском распахнулась дверь, в комнату ворвалась Дот с кроликом на плече, шлепнулась на колени:

– Закончилось про ветер?

– «Унесенные ветром», – поправила мама.

– А я знаю, почему так называется, – ухмыльнулась Дот. «Хохму придумала», – догадалась я.

Мама глубоко задумалась:

– По-моему, это намек на то, что Ретт в конце уходит, его словно сдувает ветром, – серьезно объяснила она.

Дот расплылась в улыбке от уха до уха, потрясла головой:

– Потому что этот дядя пукнул, и его унесло!

Той ночью я лежала под одеялом злая и несчастная. Потянувшись к тумбочке, в последний раз ткнула в телефон. Тот вспыхнул зеленой пустотой. В изумрудном свете я устроила на стене представление театра теней. Собака лаяла возле книжной полки, а кошка карабкалась к ней. Обычно кошки и собаки не ладят между собой, но эти, наперекор всем, свернулись рядышком двумя калачиками на словаре. Я полюбовалась на них немножко и повернулась на бок. Сердце сжимала такая тоска по Арону, хоть из кожи вон лезь. Ветер ломился в окно, дребезжа рамой, и, знаешь, Стюарт, я буквально чувствовала, как Арона уносит прочь.

С любовью, целую,

Зои

Сказочная ул., 1

Бат

22 января

Привет, Стюарт!

Я только что узнала. Объявили об этом дня два назад, но я до компьютера добралась только сегодня вечером. Почти всегда, когда выхожу в интернет, я начинаю с того, что набираю твое имя, и сегодня сразу наткнулась на свежую статью на сайте «Новости Техаса онлайн». Там сказано, твою казнь назначили на 1 мая.

1 мая, Стюарт. Подумать только! Другого дня не могли выбрать.

У меня руки трясутся, писать трудно, хотя сижу в новом шезлонге. Папа, должно быть, купил на распродаже в каком-нибудь садовом центре или еще где. Не представляю, что ты чувствуешь. По моим подсчетам, ты только-только проснулся, ведь Техас на шесть часов отстает от Англии. И, спорю на что угодно, ты ни кусочка не смог проглотить за завтраком. Само собой разумеется, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь. Может, удастся связаться с той монахиней, что приходила в школу рассказывать о смертной казни, и мы что-нибудь такое организуем, например, протест или петицию. И можешь не сомневаться, точно соберем сотню подписей в монастыре.

Не может правительство Техаса тебя усыпить. Не может и все! Я только на прошлой неделе прочитала твое стихотворение «Прощение». Особенно запомнились вот эти строчки: Жаль, жизнь отнял, Острый нож поднял. Жену потерял. Честное слово, по-моему, они обязаны дать тебе шанс искупить свою вину. Будь я президентом Соединенных Штатов, тюрьмы я, конечно, не отменила бы, но преступникам там помогали бы, а не убивали, словно не осталось ни капли надежды. Я считаю, никто не вправе вот так вычеркивать человека из жизни. Они что, заглянули к нему в душу и узрели, что она прогнила насквозь и нет в ней ничего доброго, что стоило бы спасти?