Облако Пустоты

сознание прояснилось и я уснул. Во сне я видел старика, похожего на Махакашьяпу, который

сидел возле меня. Он сказал: «Бхикшу, ты должен всегда придерживаться заповеди

относительно чаши и рясы. Не волнуйся о состоянии твоего тела. Пользуйся сложенной

рясой и чашей в качестве подушки, и все будет хорошо». Услышав это, я немедленно

соорудил себе подушку из сложенной рясы и чаши. Кладя ее под голову, я оглянулся, но

почтенный старец исчез. У меня выступил по всему телу обильный пот, и я почувствовал

себя неописуемо счастливым. Теперь я уже был в силах пробормотать несколько слов и

послал Мяо-юаня просить рецепта лекарства перед образом Хуа То. Первый рецепт состоял

исключительно из дерева мучжи и помета летучих мышей. Приняв его, я снова обрел

способность видеть и говорить. Мяо-юань попросил второе лекарство. Оно состояло только

из мелкой красной чечевицы, из которой следовало варить кашу и не принимать никакой

другой пищи. Через два дня я уже мог немного двигать головой. Следующий рецепт по-

прежнему состоял из мелкой красной чечевицы. С тех пор я ел только чечевицу, что

позволило мне очистить организм. Мои экскременты были черными, как лаковое дерево.

Постепенно пришли в норму органы чувств, и я смог вставать и ходить. Болезнь длилась

более двадцати дней. Я был благодарен всем присутствующим за искреннюю заботу обо мне.

Я был чрезвычайно тронут добрым отношением ко мне учителя Мяо-юаня, который

ухаживал за мной день и ночь. После этого я воздал благодарность Хуа То и дал обет

воздвигать его образ всякий раз, когда буду строить или восстанавливать монастыри.

Неоднократное гадание предвещало мне удачу.

После выздоровления я продолжал толкование «Шастры пробуждения веры». Почти

перед самым окончанием установленного для этой процедуры срока монастырь Цзилэ

в Пинанге прислал учителей Шань-цина и Бао-юэ с просьбой снова вернуться туда. Король

Таиланда в сопровождении своих придворных и высокопоставленных чиновников, а также

соблюдавшие дхарму миряне, как мужчины, так и женщины, пришли меня проводить и

принесли пожертвования. Сумма оказалась весьма значительной.

В благодарность за чтение мною сутр в королевском дворце король подарил мне 300

цинов (около 4450 акров) земли в Дунли. Я передал ее в свою очередь монастырю Цзилэ с

условием, что настоятель Шань-цин построит на ней фабрику по производству каучука в

качестве источника дохода для всей монашеской общины. Вместе с учителями Шань-цином

и Бао-юэ я провел новогодний период на месте будущей фабрики.

Мой 69-й год (1908–1909)

Той весной вместе с учителем Шань-цином я отправился в храм Авалокитешвары,

который он построил у Сэлангора. Оттуда – в Ипох и Пэрак, где посетил несколько святых

мест, а затем продолжил путь к монастырю Цзилэ, где дал толкование «Шастры пробуждения

веры» и «Кодекса поведения и обетов» Самантабхадры, которые являются приложением

к «Аватамсака-сутре». Когда я проходил по малым и крупным городам, число людей,

желающих стать моими учениками, было очень большим, и все свое время я проводил в

беседах с ними. После того как я закончил трактовку сутр в монастыре Цзилэ, я уединился,

на некоторое время прекратив толкование сутр и прием посетителей. В этом монастыре я

провел новогодний период.

Мой 70-й год (1909–1910)

Доставку Трипитаки я начал в Пинанге. Когда я прибыл в Рангун, меня встретил

упасака Гао Ваньбан. Он уговорил меня остаться в его доме на месяц. Потом он лично

сопровождал меня до Мандалая. В Рангуне упасака Гао купил статую лежащего Будды,

изготовленную из нефрита, которую он хотел поднести монастырю Чжушэн. Когда пароход

прибыл в Синьцзе, я остановился в храме Авалокитешвары, а потом нанял вьючных лошадей

для перевозки Трипитаки и нефритового Будды на гору Петушиная Ступня. Более трехсот

лошадей понадобилось для перевозки сутр, а статуя оказалась слишком тяжелой для

перевозки на лошади. Поскольку не было никаких рабочих, способных оказать помощь,

статую пока оставили в монастыре Авалокитешвары с тем, чтобы через несколько лет

перевезти ее на вышеупомянутую гору. Упасака Гао провел там более сорока дней, следя за

подготовкой конвоя. Он не щадил ни здоровья, ни денег для этой цели. Действительно, люди,

подобные ему, редко встречаются. Конвой, насчитывающий около тысячи человек с тремя

сотнями лошадей, прошел через Тэнъюэ и Сягуань, приветствуемый народом в городах и

торговых центрах. Хотя на дорогу ушло более трех дней, люди и лошади были в хорошей

форме. От Сягуаня до уезда Дали дождя не было, но неожиданно раскатисто ударил гром и