Облако Пустоты

удержаться от слез. Конфуцианское учение подчеркивает важность пяти видов человеческих

взаимоотношений и поведения детей по отношению к родителям67. А ведь даже бессмертный

Хань-сян думал о спасении своего дяди и о жене последнего. Что касается самого Будды, то

он относился одинаково к друзьям своим и врагам. Некогда он даровал спасение Дэвадатте

(своему кузену и врагу) и собственной жене, Яшодхаре. Неужели на самом деле у нас нет

никакого кармического родства? Если вас не беспокоит мысль о том, что мы уроженцы

одного и того же района, то вам по крайней мере следует вспомнить о своем долге по

отношению к родителям. Я чувствую себя обязанной немного рассказать вам о семейных

65 «Правитель Пустоты» – это Будда.

66 «Почитаемый миром» указывает на Будду. Его тетя, в детстве заменившая ему умершую мать, стала с его

позволения первой бхикшуни. До этого института монашества для женщин не существовало.

67 Это отношения между: (1) государем и министром, (2) оцом и сыном, (3) мужем и женой, (4) старшими и

младшими братьями, (5) друзьями.

проблемах.

После того как вы покинули дом, ваш отец послал людей, призванных вас найти, но –

безрезультатно. Он был очень опечален и вследствие ухудшавшегося здоровья оставил

службу и вернулся домой подлечиться. Через год с небольшим он отошел в мир иной –

четвертого дня двенадцатого месяца года с циклическими знаками цзя-цзы (1864–1865).

Когда его похоронили, ваша мачеха, Тянь и я ушли в женский монастырь и присоединились к

сангхе под соответствующими дхармовыми именами Мяо-цзин (совершенная чистота),

Чжэнь-цзе (истинная незапятнанность) и Цзин-цзэ (чистая непорочность). Право

распоряжаться имуществом нашей семьи было передано вашему дяде и вашей тете.

Основную часть этого имущества они роздали нищим. После четырех лет дхармы Тянь

начала испытывать приступы рвоты с выделением крови и умерла. В год с циклическими

знаками и-хай (1875–1876) умер ваш дядя в Вэньчжоу. Мой старший брат теперь начальник

уезда Синин. Ваша кузина Юнго уехала в Японию с третьим братом Тянь. Ваш кузен Хуньго

стал вашим наследником, а что касается вашего кузена Фуго, то о нем нет никаких сведений

с тех пор, как он ушел с вами.

Один древний мудрец сказал: «У святых нет потомков». В своей прошлой жизни вы,

должно быть, были монахом, который перевоплотился теперь, но вы несете ответственность

за непродолжение рода двух семей. Хоть вы и бодхисаттва, стремящийся к освобождению

всех живых существ, не могу не посетовать на то, что вы не сумели исполнить свой

сыновний долг. Я тоже не преуспела в исполнении своего долга в отношении родителей, но я

восхищаюсь подлинностью корней вашей духовности и вашей непоколебимой решимостью,

подобной цветку лотоса, к которому не пристает грязь, из которой он вырос. Но почему вы,

покинув свои родные места, забываете о своих семейных корнях? Желая напомнить об этом,

я пишу вам это письмо.

Прошлой зимой, восьмого дня двенадцатого месяца (18 января 1910 г.) ваша мачеха

бхикшуни Мяо-цзин отбыла в сторону Западного Рая. Она сидела, скрестив ноги, и пела свои

гатхи перед этим, а «отошла» сразу после того, как закончила, при этом весь монастырь

наполнился необычным благоуханием, аромат которого ощущался несколько дней, в течение

которых ее тело в сидячем положении с прямой спиной казалось живым. Увы! Хотя этот мир

подобен сну или обману зрения, даже будь ты из дерева, все равно не сдержать слез в

подобном случае. Это письмо имеет целью ознакомить вас с тем, что происходит в вашей

семье. Я очень надеюсь, что, получив его, вы немедленно вернетесь вместе с кузеном Фуго.

Кроме того, святое учение здесь в упадке, и кому как не вам знать о том, что именно вы

должны его оживить. Разве вы не можете последовать примеру Махакашьяпы и ниспослать

нам золотой свет, чтобы я смогла стать вашей соратницей по дхарме! Я вся в слезах, и буду

лелеять эту надежду до конца дней своих. Слова ничего не стоят, даже тысячи слов не могут

передать все мои чувства, их не передать никакими словами.

Ты дикий гусь, покинувший гнездо,

В пути на юг один парящий в небе.

Как жаль оставшихся в родном гнезде,

Тяжелый долгий перелет им не под силу.

***

Раскалывает взгляд луну на горизонте,

Источник слез моих неиссякаем.

Так задержалась на реке Сянцзян —

Сливаются в пятно зарубки на бамбуке.

Тебе судьба быть совершенным в Дао

И мудростью сиять для нас, как солнце.

Но жили вместе мы в горящем этом доме68

И, значит, родственники в граде дхармы.

С уважением, бхикшуни Цин-цзе, удрученная печалью на горе Гуаньинь,

девятнадцатого дня второго лунного месяца года со знаками гэн-сюй (29 марта

1910 г.)

Примечание Цэнь Сюэлюя: