Облако Пустоты

В тот год я посетил монастырь Тяньнин и выразил свое почтение настоятелю Цин-

гуану. Там я остался на зиму.

Мой 40-й год (1879–1880)

Я взобрался на гору Цзяошань и выразил свое почтение настоятелю Да-шую. Старший

полицейский офицер Пэн Юйлинь, остановившийся там, несколько раз настоятельно просил,

чтобы я рассказал ему о буддадхарме и ее практике. Я был объектом доверия и уважения.

Мой 41-й год (1880–1881)

В том году я посетил монастырь Цзиньшань и навестил учителей Гуань-синя, Синь-

линя и Да-дина. Я сидел в медитации, в то время как проходила зима.

Мой 42-й год (1881–1882)

В тот год я посетил монастырь Гаоминь в Янчжоу и отдал дань почтения настоятелю

Лан-хую. Я прожил там зиму и добился значительных успехов в чаньской практике.

Мой 43-й год (1882–1883)

Более двадцати лет прошло с тех пор, как я разорвал семейные узы, дабы расстаться с

мирской жизнью. Поскольку мои духовные достижения были еще неполными и я не взялся

ни за что по-настоящему, мне стало очень стыдно. Чтобы отдать свой долг благодарности

родителям, я решил совершить паломничество в Путо на востоке, а оттуда в горы Утай (Пять

вершин) на севере. Я пробыл несколько месяцев в Путо, где в покое среди прекрасных видов

упрочился в своих обетах. В первый день седьмого лунного месяца я покинул крытый

соломой храм Фахуа. Держа в руке горящие благовонные палочки, я отправился в путь к горе

Утай. Я дал обет совершать низкие поклоны через каждые два шага на этом долгом пути,

пока не доберусь до места назначения. На первом этапе этого путешествия меня

сопровождали четыре чаньских монаха: Бянь-чжэнь, Цю-нин, Шань-ся и Цзюэ-чэн. После

переправы на пароме мы недолго путешествовали вместе, а когда остановились в Хучжоу,

мои четыре спутника пошли своей дорогой в Сучжоу и в Чанчжоу, а я продолжал

продвигаться дальше в одиночестве. Прибыв в Нанькин, я почтил ступу учителя Фа-жуна на

горе Нютоу 12. Потом переправился через реку на пути к горе Шицзышань (гора Льва)

в Пукоу, где остановился в храме и встретил там Новый год.

12 Современный Нанькин расположен там, где некогда был древний город Цзиньлин. Учитель Фа-жун (594–

657) был учеником Дао-синя, четвертого чаньского патриарха, и настоятелем храма на горе Нютоу, к югу от

Нанькина.

Мой 44-й год (1883–1884)

В том году я шел, держа в руке горящие благовонные палочки, с горы Шицзышань на

север провинции Цзянсу и достиг провинции Хэнань, по пути посещая Фэнъян, Хаочжоу,

Хаолин и Суншань, месторасположение храма Шаолинь. Продвигаясь дальше, я в конце

концов добрался до монастыря Байма (Белая Лошадь) в Лояне. Я шел днем и отдыхал ночью,

невзирая на то, дул ли ветер или шел дождь, была ли погода хорошей или плохой. Таким

образом, совершая низкие поклоны через каждые два шага, я воспевал имя бодхисаттвы

Манджушри, сосредоточившись на этом всецело, не замечая ни голода, ни холода.

В первый день двенадцатого месяца я добрался до речной переправы Тесе на Хуанхэ,

посетил гробницу императора Гуан-у и остановился на ближайшем постоялом дворе. На

следующий день я переправился через реку, и когда оказался на другом берегу, было уже

темно, и я не решился идти дальше. Так как место было пустынным, я остановился там,

найдя приют в крытой соломой хижине у дороги. Ночью было очень холодно, к тому же был

сильный снегопад. Когда я открыл глаза на следующее утро, все вокруг хижины белело от

снежного покрова более чем в один чи. Все дороги занесло, и вокруг не было ни души.

Поскольку я не мог продолжить свой путь, я сел и начал воспевать имя Будды. Меня

донимали голод и холод. У хижины не было даже двери. Я забился в угол. А снег все падал,

холод и голод становились все сильней. Я был на волосок от смерти, но, к счастью, даже в

тяжелых обстоятельствах у меня сохранялась однонаправленная концентрация без

разбрасывания на посторонние мысли. Прошел один день, другой, третий, все так же шел

снег, голод и холод не отступали, постепенно я погрузился в смутное состояние сознания и на

утро шестого дня едва заметил бледное солнце. Я был серьезно болен. На седьмой день ко

мне зашел нищий и, увидев, что я сплю на снегу, обратился ко мне с вопросом, но я не мог

говорить. Он понял, что я болен, вымел снег и, вытащив из крыши пучок соломы, развел

костер. Потом он приготовил жидкой каши из желтого риса и накормил меня. Я согрелся и

ожил.

Он спросил меня: «Вы откуда?»

«Из Путо», – ответил я.

«Куда направляетесь?» – спросил он.

«Я совершаю паломничество в горы Утай», – ответил я.

«А как вас зовут?» – поинтересовался я.

«Вэнь Цзи»13, – сказал он.

«Куда вы идете?» – спросил я.

«Я возвращаюсь с гор Утай в Чанъань», – ответил он.

Я спросил: «Раз уж вы были в горах Утай, то, наверное, знаете монахов из тамошних

монастырей?»

«Каждый меня там знает», – сказал он.

Я спросил: «Как мне лучше всего пройти отсюда на Утай?»