Обман

Эмили толкнула плечом старинную дубовую дверь и жестом пригласила их войти в небольшую комнату. В одном углу комнаты сидел Фахд Кумар, а в противоположном углу по диагонали сидел приставленный к нему полицейский, облаченный все в тот же странный наряд – прогулочные шорты и цветастую гавайку[106]. Кумар весь вжался в стул, словно заяц, настигнутый гончими, а когда понял, что за люди вошли в комнату, его бегающий взгляд сначала заметался между Эмили и Барбарой, а потом перекинулся на стоящих позади Ажара и Муханнада. Казалось, его тело остается совершенно безучастным к тому, что делают глаза. Его ступни упирались в пол, словно он старался задвинуть стул еще глубже в угол. Испуг это или медитация? – размышляла Барбара.

Она по запаху чувствовала нарастающую в нем панику. Острый тошнотворный запах мужского пота затруднял дыхание. Интересно, как азиаты оценивают моральное состояние этого человека, подумала она.

Однако у нее не было времени на долгие раздумья. Ажар пересек комнату и присел на корточки перед стулом, на котором сидел Кумар. Как только Эмили включила магнитофон, он произнес:

– Я хочу представиться и представить моего кузена. – Он говорил на урду. По взгляду Кумара, перескочившему с Ажара на Муханнада, можно было заключить, что представление состоялось.

Когда Кумар захныкал, Ажар взял его за руку, которой тот прикрывал грудь.

– Я сказал ему, что приехал из Лондона для того, чтобы ему помочь, – сказал Ажар, а затем продолжил спокойно говорить на родном языке, повторяя по-английски свои вопросы и ответы Кумара. – Они применяли к вам насилие? – спросил он. – Полиция грубо обращалась с вами, мистер Кумар?

Эмили вмешалась немедленно.

– Об этом, как вам известно, мистер Ажар, мы не договаривались.

Муханнад смерил ее высокомерным взглядом.

– Мы не можем сообщить ему о его правах, пока не узнаем, сколько из них уже было нарушено, – объявил он. – Посмотри на него, Ажар. Он же как кисель. Ты видишь на нем синяки? Посмотри на его запястья и шею.

Полицейский, дежуривший в комнате, заволновался.

– До того, как вы все пришли сюда, он был в полном порядке.

– Вы совершенно правильно подметили, детектив, сказав «вы все», – мгновенно среагировал Муханнад. – Мы ведь пришли сюда вместе с инспектором Барлоу, верно?

Услышав это, Кумар вдруг издал какой-то странный, похожий на мяуканье, звук, а потом стал быстро говорить о чем-то, не обращаясь, похоже, ни к кому из присутствующих.

– Что это такое? – протестующе спросила Эмили.

Ажар осторожным движением отвел руки Кумара от груди. Он расстегнул пуговицы на манжетах его хлопковой рубашки и тщательно осмотрел оба запястья.

– Он сказал: «Защите меня. Я не хочу умирать».

– Скажи ему, что я послежу за этим, – не выдержал Муханнад. – Скажи ему…

– Хватит! – резко прервала его Барбара. – Мы же договорились, мистер Малик.

– Ну все, закончили, – вслед за ней закричала Эмили Барлоу. – Вон отсюда! Оба! Сейчас же!

– Брат, – осуждающе произнес Ажар.

Он объяснил Эмили и Барбаре, что убеждал Кумара не бояться полиции, и заверял его, что азиатская община будет контролировать его безопасность.

– Какая любезность, – едко заметила Эмили. – Но вы уже исчерпали свой ресурс. Попрошу вас выйти отсюда. Детектив, вы нам не поможете?

Сидящий у двери охранник встал со стула. Он был громадным. Глядя на него, Барбара прикинула, что как минимум наполовину страх, обуявший Кумара, объясняется тем, что он вынужден находиться наедине с человеком подобного размера, да еще похожего на горную гориллу.

– Инспектор, – обратился к Эмили Ажар. – Я извиняюсь за себя и за своего кузена. Но вы и сами видите, что мистер Кумар обуян паническим страхом, и я полагаю, что будет лучше для всех, если мы подробно объясним ему его права в соответствии с действующим законодательством. Даже если он и сделает заявление, боюсь, что оно в настоящих условиях будет расценено как заявление, сделанное под принуждением следствия.

– Я все-таки попытаюсь, – ответила Эмили тоном, которым ясно дала ему понять, сколь мало трогает ее его предостережение.

Но слова Ажара были не лишены смысла. Барбара искала выход из создавшегося тупика, который дал бы возможность полиции соблюсти свой интерес и сохранить мир в обществе, и в то же самое время позволил бы каждому сохранить лицо. Ей казалось, что лучше всего было бы под любым предлогом лишить Муханнада голоса и тем самым выставить его из игры. Но как это сделать? Сама попытка могла бы еще больше распалить Малика.