Обмасонивание

Пока — ждать. Ждать более конструктивной информации. Из которой можно будет сделать выводы, приводящие к действиям.

* * *

Состояние — хочется бежать. Бегом. По всем направлениям сразу. Но надо ждать, не дёргать людей. И — готовиться. К чему-то.

Направление-то понятно: восстановление общественного порядка, принуждение к миру и процветанию, к лепоте и в человецах благорастворению… Но вот конкретно…

Обычное развитие очередного кризиса.

Нормальному человеку — ах-ах.

— Пожар! Горит!

— Хорошо горит?

— Хорошо!

— Ждите прибытия пожарной команды.

Профессиональному пожарнику — рутина. Не так сильно, как дворнику — его шарк-шарк, но сходно. Всякий действующий правитель — пожарник. Не потому, что спит сутки напролёт, а потому что тушит.

Коллеги, вы как? К такому «пожарному» образу жизни и стилю мышления? Если только вы не закуклились в непробиваемой «башне из слоновой кости», «разматывать брандспойт» — «всегда готов»!

Один-два раза «тушение пожара» — волнительно, интересно. Потом… остаётся только глухое раздражение. На придурков. Которые не хотят чистить зубы и мыть уши. И прочего, с этими, безусловно благонаправленными действиями, неразрывно связанного.

Подобно тому, как литература сводится к трём-четырём десяткам сюжетов, как воинские боестолкновения разворачиваются по нескольким, описанным в тактике, сценариям («охват», «прорыв», «заманивание», «изматывание»…), так и государственные кризисы имеют лишь несколько типовых вариантов развития.

Конечно, есть интересные подробности. Есть у вас под рукой авианосец или нет, прирезали уже заложника или трепыхается ещё…

Оцени силы противника, собери адекватный ответ, ударь… Выжившие — не обязательны. Не за полоном пошли. Награбленное — в казну. Не за хабаром направились. Зачистка территории и последующее новое заселение.

Если нет существенных ошибок, то, при здешних условиях хозяйствования, при «правильном» руководстве, область вернётся к исходному состоянию за период 8-10 лет. Если демократически «самотёком», то… Половина русских городов, разрушенных «Батыевом нашествием» не восстановилась никогда.

Это время — потеряно. Безвозвратно.

Для этого народа. Для этой территории. Для тебя лично, попандопуло.

* * *

К утру принесли более полный отчёт. Радуюсь — могло быть хуже.

Местные жрецы-карты, которых Вечкенза давил беспощадно, сумели договориться с несколькими азорами — главами родов, которых Вечкенза тоже прижимал, но не так последовательно. Азоры, используя «кровные узы» — родовые и семейные традиционные связи, привлекли нескольких ветеранов Вечкензы, «героев Земляничного ручья». Кто-то из этих «изменников веры и присяги» объяснил заговорщикам назначение сигнальных вышек, которые мы поставили вдоль Теши.

* * *

«Всякий „Таинственный остров“ — взрывается изнутри».

Если вы общаетесь с одним человеком — он может быть вам верен до конца. Если в подчинении сотня — вас гарантированно предадут.

«Переход количества в качество» — базовый закон диалектики.

Изменник — найдётся обязательно. Тут не надо плакать, переживать, возмущаться — нужно предвидеть и быть готовым.

«Неизбежные отходы производства».

«Производство» здесь — функционирование коллектива хомнутых сапиенсом.

* * *

«Эрзянь Мастор» не так уж «таинственна», или уж настолько «остров», но «взорвалась». Отчего случился «обрыв связи».

Это — предусматриваемый вариант. «Паучок» телеграфных линий для того и строится, чтобы контролировать «кошерность» происходящего на территориях. Связь пропала? — Некошерно. Сбегать, поправить.

Мы стараемся прикрывать вышки близлежащими селениями. Между телеграфистами и их туземными соседями устанавливаются дружественные отношения. Делить-то им нечего, а польза от сотрудничества бывает. Но тут… мятежники вышку срубили, местных вырезали.

— Крещёные? Предатели богов?! — Сме-е-ерть!!!

Подать сигнал тревоги, как случилось у меня возле Всеволжска перед «Ледовым побоищем» — оказалось некому.

Самород во главе ремонтного отряда отправился к месту событий. Для устранения повреждений и выяснения подробностей.

Отряд был невелик, да неплохо вооружён. А главное — Самород что-то учуял. Когда диверсанты кинулись в атаку из засады — их встретили достойно.

Человек в кафтане, при втыкании в него копья, мало отличается от человека в озяме. Если только подкладка у кафтана — не панцирь. Выяснение этой подробности стоит, обычно, одной-пяти жизней «втыкальщиков». Дальнейший рост числа покойников — в меру конкретного идиотизма и истеризма.

Взятые пленные довольно скоро (и очень громко) рассказали все известные им новости и планы предводителей. Отчего Самород, оставив ремонтников на месте, спешно кинулся назад.

Тем временем в Пичай-городке идёт — календарь-то не изменишь — Светлая Пасха. Праздник спасения, умиления и прощения.

Беда с этими новообращёнными — они истово веруют в то, во что уверовали. Здесь, например, пребывая среди «братьев во Христе» — во всеобщую любовь.

Вечкенза, весь просветлённый и умиротворённый, христосуется со своими сподвижниками и сотоварищами. «Христос воскресе!». И получает нож в живот.