Обмен (СИ)

- Он не хочет поступить, как должно,- утвердительно сказала тлинкитка, без перевода догадавшаяся о смысле отповеди.

- Он заплатил деньги и может подтвердить сделку,- объяснил доктор. - Если нет прямых доказательств, что вещь была украдена, то, боюсь, закон окажется на его стороне. Надо объяснить это Орлам.

- Нет! - Первый раз за всё время визита Илькина мать утратила свою невозмутимость, и в её точёных чертах проступил испуг. - Не надо! Если Орлы узнают, что против них не один человек, а весь ваш закон, может случиться беда! Ведь они знают и другие имена! Мой муж пишет своё имя на вывеске. Другие купцы - тоже. Да и у вас на двери висит табличка. Нельзя ничего объяснять! Может случиться большая беда...

Доктор собирался что-то возразить, но тут с лежанки опять донёсся стон. Мексиканцу явно становилось хуже. Глаза его блестели от жара, губы обметало. Корнеев-старший принял решение.

- Ну вот что, сударыня. Сейчас я дам больному лекарство, а потом мы с вами вместе отправимся к губернатору. Как бы там ни было, а ссора с Орлами нам не нужна. Его превосходительство следует известить и о недовольстве ваших сородичей, и о его причинах. Боюсь, правда, что у меня не получится достаточно убедительно изложить Григорию Ипполитовичу то, что сам я считаю вздором. Поэтому рассказывать будете вы, я же только засвидетельствую тяжёлое состояние иностранца и необычность симптомов. А теперь попрошу всех посторонних выйти наконец из смотровой!

И доктор энергичным жестом указал на дверь.

На этот раз даже Зотова не стала с ним спорить.

8

Чтобы поехать куда-нибудь с отцом, Коля обычно прибегал к очень простому способу - кротко смотрел на него и говорил тихим, страдальческим голосом:"Что ж, придётся опять одному дома сидеть... " И доктор Корнеев, постоянно чувствовавший себя виноватым перед сыном, сразу сдавался. На этот раз одной фразы не хватило - визит к губернатору был делом серьёзным. Пришлось выдвигать дополнительные аргументы:"мне же тоже интересно","я здесь живу и имею право знать, что происходит" и прочее в том же духе. В ход пошла даже вычитанная в подшивке старых журналов фраза "безнадзорность есть зло для юношества". Услышав журнальную мудрость, отец наконец не выдержал и махнул рукой:

- Шут с тобой, собирайся! Только быстро, я ждать не буду! И чтобы там из приёмной не отлучаться, никуда без спросу не лезть и ни гу-гу!

- Йес, сэр! Я буду тише воды!

Сейчас Коля готов был уже пожалеть о своей настойчивости. Сидеть в приёмной оказалось очень скучно. Звучное словосочетание '"губернатор Аляски'" на деле означало чиновника, управлявшего довольно дикой, холодной, малонаселённой и всё ещё плохо обжитой землёй. Поэтому резиденция Григория Ипполитовича фон Витте выглядела гораздо скромнее особняков его коллег в срединной России. Не имелось там ни мрамора, ни лепнины, ни пасторальных картин в золочёных рамах, ни зеркал во всю стену. Его превосходительство располагался в двухэтажном бревенчатом доме, очень просторном и добротном, но всё же вполне заурядном. Правда, обивка, шторы и мебель были дорогие и модные, но всё равно приёмная неуловимо напоминала комнату в деревенской избе - то ли запахом кедрового дерева, то ли самим видом широких половиц, выглядывавших из-под кромки персидского ковра. Впрочем, простота и скромность губернаторского жилья только отчасти объяснялись удалённостью острова Баранова от метрополии. Немалую роль играло и то, что управлять Аляской традиционно назначались бывшие флотские офицеры. Привыкшие к тесноте и спартанской обстановке корабельных кают, они не считали нужным менять эти привычки из-за перехода на сухопутную должность. Вместо картин и прочих декоративных финтифлюшек приёмную украшали только висевшая на одной из стен географическая карта мира и стоявшая в углу на подставке модель шлюпа "Нева".

Kогда они явились просить разрешения увидеться с губернатором, у того уже находился посетитель, поэтому cначала взрослые сидели и ждали вместе с Колей. В рабочих покоях его превосходительства было необычно тихо, чиновников по случаю праздника отпустили пораньше, при губернаторе остался только секретарь. Ждать пришлось недолго. Минут через десять в секретарской послышался шум, звуки голосов, и в приёмную быстрым шагом вышел британский представитель в Новоархангельске Джеймс Вильямс - тощий, белобрысый, высокомерный господин, словно спрыгнувший со страниц романов Диккенса. Правда, сегодня он выглядел не таким засушенным, как обычно, и даже улыбался самодовольной сытой улыбкой. Англичанин церемонно раскланялся с доктором и удалился, а секретарь тут же пригласил господина Корнеева и супругу господина Зотова пройти к его превосходительству.

Коля остался один.

Высидев для приличия ещё пару минут, он поднялся со своего места, подошёл к модели и начал её разглядывать. Внезапно дверь, в которую только что вошли отец и Илькина мать, снова раскрылась. Cекретарь, даже не взглянув на Корнеева-младшего, быстро прошёл к выходу и исчез в коридоре; Коля услышал, как заскрипели под его шагами ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж.