Обнаженное прошлое. Только живи

Оля подняла голову и коснулась моих губ своими. По телу пронеслась волна желания. Со всей этой нервотрепкой нам было как-то не до секса. Я скользнул ладонями по спине жены, чуть сжал бедра.

Из детской донесся плач Настены. Мы оба вздрогнули, Оля подскочила и помчалась к ней. Я вздохнул, поднялся и последовал за ней. Что ни говори, а маленькие дети все же корректируют родительский график как хотят. И этим цветам жизни совершенно неинтересно, что на полянке, где они проросли, может появиться еще один цветочек.

* * *

Утром голова раскалывалась. Ночью Настюшка давала жару нам обоим. Оля вся измучилась, и чтобы хоть немного дать ей поспать, ребенка часть ночи баюкал я. Хитрая наследница рода Данишевских даже успокаивалась, оказавшись на папиных руках, прикрывала глазки и начинала умильно сопеть. Но стоило мне только попытаться уложить ее в кроватку, как тут же поднимался крик и приходилось все начинать заново.

Да, знаю, есть методы, чтобы приучить мелкую к кровати и отвадить от истерик. Для этого всего лишь требовалось несколько дней игнорировать крик-манипуляцию малышки. Мол, накормлена, переодета, все хорошо – значит, пусть прокричится и уснет сама. Но… Я не был уверен, что все получится правильно. К тому же Оля как-то намекнула, что не позволит проводить эксперименты на единственном чаде. Она и днем проводила с дочкой большую часть времени, души в ней не чая. Не то чтобы меня отстранили, но мягко и однозначно отодвинули на шаг назад.

Я не обижался. Оля не могла спокойно находиться без Насти даже час. Сейчас лучше не устраивать истерик. Исполнится дочке хотя бы год, тогда будет самое время, я все равно большую часть времени провожу на работе. Поэтому если ребенок будет ко мне относиться лучше, чем к родной матери, это будет… неправильно.

Я мрачно глянул на лицо с темными кругами под глазами и потухшим взглядом, быстро плеснул ледяной водой.

Красавчик, ничего не скажешь. Бессонная ночь сделает ваш образ незабываемым. И так уже подчиненные шарахаются, а Соня, глядя на меня, только качает головой. Эх, хорошая девочка, жалостливая. Вечно то котенка подберет, то мужика.

Только вот выгляжу я и правда хреново, поэтому Сонин взгляд оправдан. Режиссером Данишевским можно пугать впечатлительных юных актрис.

Быстро побрившись, приняв душ и одевшись, я поцеловал сонных Олю и Настюшку и отправился на работу. Завтрак в горло не лез. Зато из головы не выходили мысли про Аню.

Фактически вчера я получил разрешение от жены. Значит, есть чем обрадовать и успокоить. Только вот, может, она спит?

Я глянул на часы. Рано еще. С одной стороны, как можно спать, зная, что твой ребенок так тяжело болен, с другой… никто не железный.

Позади раздались нетерпеливые гудки стоявших там машин. Я хмуро глянул на светофор. Черт, зеленый!

– Козлы, – все же тихо прошипел и рванул с места.

Утро определенно не задалось.

Рабочий день прошел наперекосяк. Соня в этот раз даже совала мне в руки стаканчики с травяным чаем вместо кофе, так как еще чуть-чуть возбуждения для нервной системы – и декорации полетят в разные стороны. Вместе с актерами. На меня косились, шептались, но тут же нервно вздрагивали, стоило заметить мой взгляд.

Было ощущение, что все кругом издеваются! Морды каменные, позы неестественные, дикция вообще такая, словно позабыли, чему их учили! Р-р-разорвал бы.

В какой-то момент чай Соньки все же подействовал. Я заново набрал Аню, третий раз за день, между прочим. Но в ответ почему-то летело, что абонент недоступен. Это неслабо озадачивало и напрягало. Неужто не зарядила? Или потеряла?

Работа снова брала в оборот, и все мысли перенаправлялись на нее. Однако после обеда я твердо решил, что съезжу в больницу и поговорю с врачом… Этим Игорем Сергеевичем. В конце концов, пусть расскажет, что да так. Не сразу же хватать Настюшку и тащить в больницу.

Мысли были вполне здравыми, поэтому на некоторое время я успокоился. Уже ближе к вечеру, когда почти все разошлись и Соня в очередной раз напомнила, что пора домой, я все же покинул съемочную площадку.

До больницы добрался быстро, а вот врача пришлось подождать – у него сидела пациентка. В какой-то момент я осознал, что начал переживать. Вот живешь обычной жизнью, радуешься, огорчаешься, решаешь проблемы, а потом раз – диагноз.

По позвоночнику пробежали мурашки. Стало вмиг как-то неуютно. Потому что пока я тут, девочка по имени Даша находится в боксе и терпит все лечебные процедуры. Именно терпит, потому что ни один ребенок не посчитает больницу чем-то приятным. Впрочем, взрослый тоже.

Дверь открылась, из кабинета вышла женщина, и на пороге появился врач. В первую минуту глянул на меня чуть удивленно, но потом указал кивком в кабинет.

– Добрый вечер. Проходите, пожалуйста.

– Добрый, – эхом отозвался я, осознав, что невольно робею перед ним.

Не как перед врачом, а человеком, который знает о моем ребенке неожиданно куда больше, чем я сам.

«А он молодой, – мелькнула мысль. – Наверно, наш с Аней ровесник».