Обольщённый

— Я буду самым современным шотландцем, — поправил Дэвид. — Служащим современной эпохи.

— Так вот почему ты не хочешь носить тартан? — спросил Мёрдо, озорно сверкая глазами. — Он не подходит твоему адвокатскому образу?

— Причина вообще не в этом, — парировал Дэвид. — Я не хочу носить тартан, потому что мой народ его не носит. Я родился в низине. В шотландской низине.

Мёрдо закатил глаза.

— Дэвид Лористон, — вздохнул он, словно имя все объясняло.

Дэвид свирепо свел брови.

— Это серьезная причина.

— Как скажешь.

— Для меня ношение килта — это... — Он задумался, силясь определиться, что же именно его тревожило. — Это оскорбление.

Мёрдо бросил на него насмешливый взгляд, с которым Дэвид был очень хорошо знаком.

— Оскорбление кого? Тебя?

Возможно, его рассердили пренебрежительные нотки в голосе. Или то, что Мёрдо нарядился в декоративные регалии, созданные сэром Вальтером Скоттом, правда, выглядел очаровательно. Как бы то ни было, Дэвид осерчал. Он оглядел Мёрдо от белоснежного кружевного жабо до атласных танцевальных туфель, а затем встретил взгляд его темных глаз.

— Да. Оскорбление меня. И людей, для которых тартан что-то да значит. К людям вроде тебя это не относится, скорее, к обычным горцам, у которых его отобрали и слишком долго запрещали носить¹¹.

Улыбка у Мёрдо померкла, что лишь подстегнуло Дэвида.

— Да брось, Мёрдо, — продолжил он. — Ты должен об этом знать. Ты же горец, разве нет? Сын самого помещика. Твой отец выселял арендаторов с родных земель, чтоб освободить место для овец¹²? Сжигал дома? Почти все вожди так поступали. Те, кто...

— Хватит...

— ... громче всех кричит о том, что древние обычаи горцев были скверными. Если сравнивать, нам в низинах повезло. Промышленность очистила наши земли и отправила людей за границу. Полагаю, это слабое утешение, но еще хуже, когда людей вытесняют с земель для того, чтоб освободить место для скота...

— Дэвид, перестань! Пожалуйста.

Дэвид примолк, разглядывая бледного расстроенного Мёрдо. С минуту они просто таращили друг на друга глаза. Дэвиду хотелось спросить, почему Мёрдо выглядел таким удрученным, но ему так и не удалось произнести ни слова.

— У моего отца самое большое поголовье овец в горах. Лет десять назад с земель вытеснили почти всех, кто жил в Килбее, когда я был ребенком. — После паузы он добавил: — Две деревни сожгли дотла.

Договорив, он успокоился, однако дергавшийся на щеке мускул выдавал напряжение.

Дэвид не знал, что сказать. Он вперился в Мёрдо взором, стараясь понять, что же он чувствовал по поводу случившегося на отцовских землях. Но Мёрдо взял себя в руки, и смотреть стало не на что, кроме разве что холодного бесстрастного выражения лица, что частенько имело место.

Мёрдо зашагал к двери.

— Идем. Я приказал подать ужин. Нам еще не скоро выходить.

***

«Ужин» состоял из ошеломляющего количества маленьких идеально приготовленных блюд: холодного ростбифа, террина, небольших порций салата, заправленных овощей. Мёрдо, как истинный лакей, подал Дэвиду тарелку и бокал вина. Во время трапезы он вел себя неизменно вежливо, позабыв про колкие насмешливые замечания. Дэвид предположил, что безупречные манеры — это признак недовольства.

Дэвид пытался поесть, но аппетит его покинул. Он понял, что гневные слова об изгнании горцев с семейных земель задели Мёрдо за живое, и сожалел о вспышке злобы, что побудила его говорить столь необдуманно. Ведь об обстоятельствах он не знал абсолютно ничего.

После долгого молчания Мёрдо вздохнул.

— Проклятье, — буркнул он, поставив бокал, и встретился с Дэвидом взглядом. — Не на это я надеялся, — лаконично пояснил Мёрдо.

Дэвид смотрел на него в упор, оглядывая сердитые глаза и несчастное лицо.

— А на что ты надеялся?

— Поговорить с тобой. — Густая краска на щеках подсказала, что признание далось ему нелегко. — Убедить тебя вернуться сюда после бала и провести со мной ночь.

Дэвид смолчал. Он пристально глядел на Мёрдо и думал: «Я тоже этого хочу».

Не самое приятное осознание. Наслаждаться утехами, предлагаемыми Мёрдо Балфором, от случая к случаю — это одно. А признаться, что именно этого он и хотел, планировать и делать все возможное, чтоб это случилось, — совершенно другое.

— Больше всего, — прохрипел Мёрдо, — я хочу тебя в своей постели.

Дэвид сглотнул. Мёрдо уловил его реакцию.

— Это неразумно.

— Ой ли? Что же здесь неразумного? Я получаю шанс испытать удовольствие и использую его. Напротив, это очень даже разумно.

Нарочитое легкомыслие пробудило гнев.

— Ты же знаешь, что это чревато последствиями. За наслаждение придется заплатить.

— Ты толкуешь о сожалениях, а я уже говорил, что у меня нет времени на сожаления. Я в них не верю.

— Возможно, я верю.

Мёрдо перегнулся через стол и схватил Дэвида за руку.

— Ты жалеешь о времени, что провел со мной, Дэвид? Если б мог, ты бы хоть что-то изменил? Позволь сказать, что я не хотел бы потерять ни секунды. — Он долго буравил Дэвида темным взглядом и добавил: — Зачем, по-твоему, я вообще вернулся в Эдинбург?

Дэвид, словно завороженный, смотрел на Мёрдо, который крепкой рукой удерживал его на месте.