Я улыбнулась, но была в голосе Грейс какая-то странная непокорность, отчего это трогательное заявление превратилось в обвинение. Подбородок вздернут, в глазах упрямство и боль, отражение той ночи в Массачусетсе, когда она изрезала мое платье и не сказала, почему.
Дорогой на парковку я наблюдала за ней. Пока что эта ее сторона была мне непонятна, но картинка уже начала проявляться. По неизвестной причине в тот день она сочла меня угрозой. А сегодня приняла за угрозу мою маму, огромнейшую часть моей жизни, которую Грейси не в состоянии была понять, да и не хотела.
Пока мы ехали домой мимо подсвеченных неоном холмов, вспомнилось многое, просачиваясь в щель под дверью, открытой «Маунтин Мэджик». Я впустила их, вспомнив тот день, когда только встала на ноги, отправилась на окружную ярмарку с мамой и ее подругой Мартой. Одно из самых ранних воспоминаний о том, как я сижу между ними на скремблере.6
Как мы толкались, Марта пролила газировку на мамины туфли, но они обе лишь слегка пошатнулись.Какими же молодыми они тогда были, поняла я. Мама была молода, чтобы заводить меня. И так молода, чтобы умереть.
Я застукала Грейси на разглядывании себя, но продолжила размышлять. Гейб, может, и хотел расспросить больше, Грейси не удалось его обработать. Он явно храбрее своей сестры.
По возвращению в отель в электронной почте меня поджидало письмо, словно по волшебному зову. Марта отправила его этим утром.
— Давненько не виделись, — написала она. — Рада буду пересечься.
Меня это немного удивило. Она была постоянной частью моей жизни в Лос-Анджелесе, ведь приходилась маме лучшей подругой и коллегой по продовольственному банку. Тем не менее, с нею мы близки не были. Я не делилась с ней секретами и не приходила за советом. Для этого у меня была мама. Последний год Марта время от времени проверяла меня в Южной Каролине, чувствуя обязанность перед мамой. Но звонки становились все более неловкими, а затем и редкими. Она связалась со мной впервые после Великого Откровения, неудивительно, что она захотела встретиться. Нам надо было многое наверстать.
Но было в письме что-то странное, будто она по привычке высылала приглашение на встречу в продовольственном банке.
— Понимаю, что ты занята, но я рада возможности посидеть, поболтать.
Каким бы неловким не вышло ее письмо, ответ мой, наверное, выглядел хуже.
— Я свободна в среду между 11:40 и 12:25, подойдет? — я смягчила предложение смайликом. — Прости за конкретику, но это то еще безумие. Можем пообедать?
Мне хотелось оставить больше промежутка, чтобы не показаться самовлюбленной идиоткой, но Нэнси настояла написать точно отведенное время. Она заглядывала через мое плечо, пока я набирала ответ.
— Ты нужна нам на встрече и должна успеть на обед в АИКОСЕ,7
— напомнила она, беспокойно запустив руку в волосы. — Тебе же хватит времени повидаться с подругой?Это было лучше, чем ничего. Мартин ответ пришел практически мгновенно.
— Замечательно! Как насчет нейтрального места — помнишь наш ресторанчик на бульваре Синега?
Я улыбнулась, вспомнив нашу традицию собираться там каждые два месяца: только я, мама, Марта и ее йорк Фредди, а иногда и какой-нибудь ее несчастный парень, из числа тех, что она меняла раз в четыре месяца, словно по отлаженному механизму. Стало интересно, возьмет ли она Фредди в среду.
Тут я снова заметила, как тщательно Марта подбирает слова.
Может, у нас неприязнь, а я и не в курсе?
У меня несколько дней, чтобы разузнать. И я использую их на полную катушку.
В понедельник, первый день конвенции, я проснулась в шесть утра от голосов в гостиной. Один из них стал неестественно громок, и только потом я поняла, что это звук из телевизора.
Плюнув на приличную одежду, я вышла из номера и обнаружила уставившуюся в него Мег. Она еще не причесала волосы и прижимала к себе чашку кофе, словно она была плюшевым медвежонком. Нэнси и Луи стояли за ней, скрестив руки на груди в стиле вышибал, из коридора доносилось шипение Эллиота в трубку. Я посочувствовала тому, кто был с ним на связи.
Заметив меня, Мег оторвала взгляд от экрана.
— Доброе утро, Кейт. Кофе?
Следом за ней я отправилась на кухню, где она налила нам бодрящую порцию. Только тогда я увидела, что сенатор наблюдает за рассветом за стеклянными дверьми террасы. Он далеко проснулся не с песней.
— Что случилось на этот раз? — спросила я у Мег.
Она ткнула в экран.
— О нет. — И снова я.
Я со стуком поставила кружку.
— А на этот раз что не так?
— Абсолютно ничего, — вздохнула Мег.
В окружении прихожан появилась неизвестная мне женщина на фоне знакомой церкви.
Нэнси прибавила звук.