Ты уже собираешься нажать кнопку УДАЛИТЬ, как вдруг тебе на ум приходит другая идея.
— Или, может быть, я мог бы поменять здесь кое-что. Ну, ты понимаешь, переписать.
— Ну так делай уже что-нибудь, — торопит тебя Кори. — Я слышу шаги.
Твои пальцы зависают над клавиатурой. Вой и крики слышны всё громче. А тяжелые шаги топают уже совсем близко.
102
Машина скользит в лодж. Толпа оборотней, вампиров, зомби, мумий и отвратительных мутантов всех видов и размеров стоит перед ним.
— Последняя и единственная остановка, Безумничий Домик, — объявляет вампирша, — Вылезайте!
Какая-то упырьего вида фигура, с костей которой свисают остатки плоти, открывает дверцу машины и жестом приглашает вас с Кори наружу. Кори карабкается первым. Ты уже почти следуешь за ним, когда вдруг неожиданно глядишь вниз — и видишь лежащий на полу ещё один лист из рукописи. Сощурившись в темноте, ты читаешь:
Ты знаешь, что должен делать! Выхватив страницы из-под куртки, ты начинаешь одну за другой рвать их на клочки.
— Кори! — кричишь ты. — Помоги мне уничтожить рассказ! Рви страницы!
103
Твои пальцы летают над клавиатурой. Пожалуйста, пусть это сработает, молишься ты, пожалуйста, пусть это сработает.
Если человек в чёрном мог написать будущее, то и ты тоже сможешь! По крайней мере, ты очень на это надеешься.
Когда ты печатаешь, вопли превращаются. И вместо низкого, жуткого, яростного воя ты слышишь тоненькое тявканье и повизгивание.
— Сработало! — кричишь ты. — Я написал, что все оборотни превратились в маленьких пудельков. И что писатели спасены!
— Невероятно! — радуется Кори.
Ты ухмыляешься.
— И что двое ребят стали героями. — Встав со стула, ты даёшь Кори «пять».
Нажав кнопку распечатки, ты хватаешь исправленную версию рассказа. Вы с Кори несётесь по ступенькам.
Над регистрационной стойкой висит огромный баннер. Он гласит: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ГЕРОИ! Вестибюль заполнен маленькими тявкающими пёсиками.
К вам приближается человек в парадной одежде с белым накрахмаленным воротничком.
— Могу я вам помочь? — спрашивает он.
— Да, — нетерпеливо отвечаешь ты. — Где все писатели?
Официант глядит с недоумением.
— Писатели? Здесь нет писателей.
А?
104
Ты решаешь проверить гробы, чтобы убедиться, что все они пусты.
— Помоги-ка мне открыть этот, — ты подходишь к следующему гробу. Медленно и осторожно, вы приоткрываете крышку. У тебя отчаянно колотится сердце.
— Видишь что-нибудь? — шепчешь ты.
— Внутри слишком темно, — отвечает Кори. — Нужно поднять немного повыше.
От громкого скрипа, с которым крышка наконец-то откидывается прочь, твоя спина покрывается мурашками.
— Пустой! — восклицаешь ты со вздохом облегчения.
Один за другим, вы с Кори открываете гробы, чтобы обнаружить в каждом следующем то же, что и в предыдущих — ничего. Остался только самый дальний гроб в ряду.
— Ещё один — и готово, — объявляешь ты. И шутишь: — Может быть, они хранят эти гробы для постояльцев лоджа, которые не вынесли здешней кормёжки.
— Ох, не упоминай при мне о еде, — стонет Кори. — Это напоминает мне, как я голоден.
— Тут кто-то сказал «голоден»? — спрашивает глубокий голос с конца ряда. Ты глядишь туда — и видишь последний гроб, который всё ещё покоится на столе. И, к твоему ужасу, его крышка начинает откидываться сама по себе!
105
— О Боже, — стонет Кори. — Это не пещера — это склеп! И здесь полно гробов!
— Тссс! — ты прижимаешь палец к губам. — Продолжаем идти. Здесь должен быть выход. Что бы там ни было, но ведь они же как-то отсюда выбираются.
Вы на цыпочках крадётесь в проходе между двумя рядами гробов.
— Жуть какая! — шепчет Кори, — Что там, внутри?
— Не знаю и знать не хочу, — заявляешь ты. — Пока это нас не касается. Это всё, что меня волнует.
Крошечный луч лунного света пробивается сквозь потолок, подобно лазеру. Ты щуришь глаза, чтобы увидеть, где находишься. Кори наступает тебе на пятки. Слишком близко. Он спотыкается и падает вперёд, толкая тебя прямо на гробы!
106
— Ээ, Кори, я думаю, он
Кори фыркает.
— Брось, это была шутка. Ты просто получил занозу. А теперь помоги мне посмотреть, что в этих ящиках.
Тебе нужно сесть. Ты чувствуешь себя действительно странно. Внутри всё покалывает, а голова будто набита ватой.