Оборотни, или Кто стоит за Ватиканом

Корни этой позиции уходят в глубь истории. Дело в том, что на уровне Вселенской церкви первенство определяется в соответствии с традицией священных диптихов и является первенством чести. Традиция эта восходит к правилам вселенских соборов и подтверждается на протяжении церковной истории в деяниях соборов отдельных поместных церквей. Порядок диптихов исторически менялся: в течение первого тысячелетия первенство чести принадлежало Римской кафедре, но после разрыва евхаристического общения между Римом и Константинополем в середине XI века первенство перешло к Константинополю как «первому среди равных». И если источником первенства чести является каноническое предание Церкви, зафиксированное в священных диптихах и признаваемое всеми поместными церквями, то содержание его не определено на вселенском уровне канонами вселенских и поместных соборов. Однако те канонические правила, на которые опираются священные диптихи, не наделяют первенствующего какими-либо властными полномочиями в общецерковном масштабе.

В эпоху Османской империи падишахи повысили статус Константинопольского патриарха, наделив его особыми властными полномочиями с особым титулом «главы Православного вероисповедания» (рум миллет баши). Патриарх отвечал теперь перед падишахом своей головой за лояльность всех патриархатов на территории Османской империи. Так, греческое восстание 1821 года против османских властей послужило причиной казни через повешение патриарха Григория V.

Когда в 1589 году был утверждён Московский патриархат, материальная и политическая помощь России и Русской церкви помогали Вселенскому патриарху сохранять свой статус перед султаном и османским правительством. Но распад Османской империи после Первой мировой войны привёл к утрате его статуса и властных прерогатив, которые не были признаны новыми светскими властями. Однако претензии на власть сохранились, и первенство стало толковаться в нужном Фанару смысле. Более того, именно с тех пор Константинопольский патриарх попал под влияние западных государств — сначала Великобритании, а после Второй мировой войны — США, что и предопределило его проэкуменическую позицию. В результате, когда при И.В. Сталине советское руководство поддержало, исходя из возросшего авторитета СССР и веса РПЦ в православном мире, проведение в Москве совещания глав автокефальных православных церквей в 1947 году для подготовки Вселенского собора в целях решения вопроса о присвоении Московской патриархии титула «Вселенской» и перемещения его с пятого по диптиху на первое место, именно американское руководство разработало контрмеры, чтобы нейтрализовать эти планы. Они попытались сорвать созыв Вселенского собора и перенесение Вселенской патриархии в Москву, в результате чего на Совещание не приехали патриархи Константинопольский, Александрийский и Иерусалимский. Претензии на властные полномочия Фанара, поддерживаемые США, стали основной причиной его сложных отношений с Московским патриархатом.

В феврале 1950 года Афинагор опубликовал послание ко «всем членам Православной церкви», в котором называл Константинопольскую церковь «Матерью-Церковью» для других поместных церквей и рассчитывал на «покорную преданность её детей и на полное и добровольное исполнение ими своих обязанностей по отношению к ней». Позиция РПЦ в отношении этих идей была однозначна. Давая оценку посланию, митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич) в интервью Болгарскому телеграфному агентству заявил: «В ней мы усматриваем лишь повторение давних попыток константинопольских патриархов установить вместо первенства чести первенство власти Константинопольского престола над всеми другими православными патриархатами, то есть воскресить отвергнутые Православной Вселенской церковью идеи папизма, против которых всегда боролась Русская церковь. Матерью-Церковью всех церквей являлась и является Иерусалимская православная церковь, а не Константинопольская. Для Русской церкви Константинопольская церковь является такой же братской церковью, как и прочие братские автокефальные церкви. Что касается титула «Вселенский», то этот титул никогда не имел в прошлом и не имеет в настоящем своего прямого значения и в прошлом был лишь почётным титулом по праву чести для патриарха столичного города и по традиции сохранился до настоящего времени»[412].

РПЦ считала претензию на «исключительное право» Фанара на юрисдикцию неканонической и исторически неоправданной. Она часто приводила к проблемам во взаимоотношениях РПЦ с Константинополем, которые касались, в частности, русских приходов в Западной Европе, юрисдикции РПЦ в Финляндии, автокефалии православных церквей в Польше и Чехословакии, канонического урегулирования православной жизни в Америке, положения русского монашества на Афоне. Естественно, всё это препятствовало сближению РПЦ с Константинопольским патриархатом и делало невозможным обсуждение вопроса о Всеправославном соборе.