Обращенный к небу. Книга 1

Сзади, нарочно громко ступая по гальке с песком, подошёл Хвощ. Кашлянул для порядку и присел рядом. Муромец не пошевелился. Хвощ погладил перевязанную руку, ужаленную стрелой, и другую положил на плечо Ильи.

– Знаю, Илюшка, каково тебе сейчас. Так завсегда после первой сечи под стенами…

Илья молчал. Хвощ вздохнул и тоже уставился на пляшущие осколки луны в море. Долго сидели, слушая прибой, а потом Илья, всё так же глядя на волны, сказал глухим голосом:

– Я шёл к киевскому князю, чтобы служить родной земле. А вышло, что ушёл в южные степи грозить соседям. Мы всегда были дружны с эллинами. Отец мой сказывал, как торговал с ними в Киеве, и они всегда вели честный торг. А теперь его сын идёт на штурм мирного города, где эти самые эллины живут. Не ведал я, что стану ломиться непрошенным гостем вместо того, чтобы быть – как задумывал – защитником…

– Эк, брат… Князь своим умом прикидывает, что до́лжно его воинам делать. Назвался груздем – полезай в кузов. Так-то…

– О том меня и мой наставник предупреждал, – вздохнул Илья. – Да я слушать не хотел…

Помолчали. Потом Илья повернул голову к Хвощу и спросил:

– Зачем мы здесь?

– Не знаю, Илюшка. Я простой воин. Пять лет уже киевскому князю служу. Поначалу тоже хотел в дружину. Но туда пробиться – дело нелёгкое. Туда берут либо за имя грозное – норманнов тех же – либо за большие воинские умения. А я что? Сын оружейника киевского. Сызмальства к оружию приучен. Но вот в дружину не попал, хотя, говорят, добрым воином стал. Да мне большего и не надобно теперь. Вот вернусь целым – дай боги! – и то ладно.

Муромец на это только вздохнул, и дальше они сидели рядышком молча.

История четвёртая: На службе у Зосимы

Что бы ты ни делал, делай это наилучшим образом.

В этом верный способ уберечься от досадных промахов и сохранить себя.

(Из наставлений Вежды)

4

Илья быстро отыскал скромный шатёр эллинского попа: он стоял чуть поодаль княжьего. Спроваживая его сюда, Добрыня, передав слова князя Владимира, немного помедлил и, понизив голос и приблизив лицо к Илье, добавил:

– И вот ещё что… Ты подле Зосимы того… Поглядывай. Человек он на войне новый, да ещё и эллин. Как бы своим пособничать не начал. Так что ты начеку будь. Чуть что не так – мне живо докладывай. Понял?

Илья отшатнулся от воеводы, поглядев на него искоса:

– Что же я, вроде засланного буду, что ли?

– Дура! – насупился Добрыня. – Ты глазом моим будешь! Чужой он человек, ясно тебе? Даже если его сам князь жалует. Нельзя нам расхолаживаться! Наслушничать я тебя не заставляю, но и бдительности не теряй! А уж охрану попу обеспечь, и, коли порежут его хазары али ещё кто, я с тебя первого шкуру спущу. За него ответишь как за нашего брата славянина. Понял?

Как уж тут было не понять. Вот с тем и подошёл Илья к шатру эллинского попа.

У откинутого полога сидел на корточках славянского вида детина и остругивал колышек. На подошедшего Илью он и ухом не повёл. Муромец окликнул его сам:

– Слышь-ко, добрый молодец, где твой хозяин – Зосима?

Детина перестал остругивать колышек и посмотрел на Илью.

– Ишь ты, – усмехнулся он. – Первый раз меня видит, а имечко верно назвал.

– Не называл я тебя по имени! – удивился Илья.

– Я Слышко, – загоготал детина и крикнул под полог шатра: – Кир[19], тут человек до тебя.

Из шатра появился Зосима.

– Ты меня спрашивал? – обратился он к Илье. – Да ты не тот ли молодец, кого я видел у поверженного исчадия сатаны?

Илья кивнул и отвечал с поклоном:

– Ты прав. Я Илья, сын Чёбота, по прозванью Муромец. Послал меня к тебе князь Владимир.

– Я не просил никого мне присылать, – ответил Зосима, окидывая Илью цепким взглядом.

– Князь велел быть мне при тебе за охранника.

– У меня есть для того свой человек, Илья, сын Чёбота. Я не нуждаюсь более ни в ком.

Илья снова поклонился и ответил:

– Я выполняю волю князя, Зосима. Ему и перечь.

Зосима посмотрел в глаза Илье и ровным голосом ответил:

– Перечить князю я не стану. А что до тебя…

Он немного подумал и сказал:

– Выстоишь против моего человека – останешься при мне, а битым будешь, так сам князю перечить пойдёшь.

И, повернувшись к шатру, Зосима позвал:

– Мусайлима, иди-ка сюда.

Из шатра немедленно вышел сарацин, одетый не по-здешнему: в длинный халат и с куфией[20] на голове, какую обычно носят арабы. Чёрная аккуратная бородка и усы обрамляли его тонкое загорелое лицо. Появившись возле Зосимы, он молниеносно вытянул из ножен кривую саблю и вопросительно посмотрел на своего господина.

– Ты всё слышал сам, Мусайлима, – ответил Зосима, и только тогда араб обратил взор на Илью. Муромец вздохнул и бойко вынес меч из ножен. Между тем Слышко принёс своему господину складной стул из шатра, на который Зосима и сел.