Обратная сила. Том 3. 1983–1997

В основном же поиски информации в доступной букинистической литературе оказывались бесплодными. Пик интереса к происхождению записки миновал у Орлова через несколько месяцев, уступив место попыткам вспомнить каждую мелочь о Сане Орлове. Вместо того чтобы просиживать часами у букинистов, Александр Иванович снова начал подолгу ходить пешком, выкапывая из глубин памяти осевшие в ней крупицы — слова, звуки, запахи, цвета, ощущения. Над чем они с Санькой хохотали? Чему радовались? Чего боялись? Что рассказывали друг другу? Какую газировку покупали? Во что были одеты?

На память пришла колыбельная, которую бормотал в бреду умирающий Санька. Почему-то Орлову страстно захотелось услышать ее целиком. Однажды, зайдя в Дом книги на Новом Арбате в поисках подарка сыну и невестке на первую годовщину свадьбы (он хотел купить хороший альбом по живописи с репродукциями), Александр Иванович заметил на втором этаже нотный отдел, на который прежде не обращал внимания. За прилавком стояла сухопарая немолодая дама с высокомерным лицом, некрасивым и морщинистым, и почему-то, глядя на нее, Орлов решил, что уж она-то точно все знает.

— Колыбельная? — Дама задумчиво пошевелила густыми кустистыми бровями. — Есть сборник «Колыбельные народов мира». Будете брать?

— А можно сначала посмотреть?

Дама окинула его презрительным взглядом и буквально швырнула на прилавок тоненький альбом. Орлов открыл и тут же закрыл его: вид нотного текста привел адвоката в ужас, и он даже не успел заметить, что над нотами написаны слова, разбитые на слоги.

— Я, наверное, не разберусь, — виновато улыбнулся он. — Вы мне не поможете?

Дама внезапно смягчилась.

— Что вы ищете? — спросила она уже совсем другим тоном. — Что-то конкретное? Название знаете? Композитора?

— Ничего не знаю. Слышал один раз много лет назад, вот теперь хочу найти.

— Ну хорошо, напеть сможете?

— Я? — испугался Орлов. — Что вы, у меня ни слуха, ни голоса. Да я и не помню мелодию, если честно. Вот если бы услышал — узнал бы.

— А слова? Слова какие-нибудь помните?

— Что-то про ручеек. Там в конце было: «На дне твоем найду я свой вечный покой», или что-то похожее.

Дама оперлась обеими руками на прилавок и вздохнула, глядя на Орлова не то с сочувствием к его музыкальной безграмотности, не то с осуждением.

— Мужчина, ну какая же это колыбельная? Это великий Франц Шуберт, вокальный цикл «Прекрасная мельничиха», песня называется «Мельник и ручей». Вот. — С этими словами она повернулась к полкам и достала еще один нотный альбом. — Будете брать? Рубль сорок семь в кассу.

— А это точно оно? — заволновался Александр Иванович. — Мне бы послушать, чтобы убедиться… А то вдруг я сам напутал что-то…

Продавец нотного отдела покачала головой.

— Ох, беда мне с вами, — вздохнула она. — Давайте я вам с листа пару строк прочитаю, пока других покупателей нет.

Она быстро пролистала альбом, нашла нужную страницу, пробежала глазами и тихонько, едва слышно пропела скрипучим неприятным голосом:

Где страданье в сердце навеки замрет —
Там лилии белой цветок опадет.
Пусть месяц за тучи зайдет поскорей,
Чтоб слезы его не пугали людей.

— Да-да, — торопливо выдохнул Орлов, чувствуя, как к горлу поднимается тугой ком, готовый выплеснуться слезами. — Это оно, оно! Это та самая песня.

— Так берете? Рубль сорок семь.

Ноты ему не были нужны, в семье Орловых музыкой никто не занимался и нотной грамоты не знал, но хотелось как-то выразить благодарность сухопарой даме-продавцу. Орлов оплатил покупку, сунул альбом в портфель и вышел на улицу. Магазин «Мелодия» совсем рядом, тоже на Новом Арбате, и есть смысл попытаться найти пластинку, которую можно сколько угодно слушать дома.

В магазине грампластинок Орлов ориентировался плохо, покупки здесь изредка делал сын, предпочитавший «получившей высочайшее одобрение» советской эстраде магнитофонные записи модных рок-групп, как западных, так и отечественных. Получив у первого же прилавка пренебрежительный ответ «Шуберт наверху в классике», Александр Иванович отправился на поиски нужного отдела.

Если на первом этаже, где можно было купить записи советской эстрады, толпился народ, то второй этаж пустовал. Симпатичная полненькая девушка в очках и в наушниках стояла, согнувшись и опершись локтями о прилавок, перед ней на плоском компактном проигрывателе крутилась пластинка. На лице у девушки застыло выражение блаженного восторга. «Небось тоже что-нибудь современное слушает, — подумал Александр Иванович. — Какой-нибудь «Лед Зеппелин» или что у них там сейчас в моде…»

Завидев покупателя, девушка торопливо сняла наушники и остановила пластинку. Боясь перепутать слова, Орлов достал из портфеля нотный альбом и открыл на нужной странице.

— Вот эта вещь у вас есть?

Девушка с готовностью кивнула.

— Вам весь цикл полностью или «Мельник и ручей» отдельно?

— Лучше отдельно, — попросил он.