Обратная сила. Том 3. 1983–1997

«Вот и все, — подумала Алла с удивившим ее равнодушием. — Мой муж стал бывшим мужем и ушел из моей жизни. Еще полгода назад мне казалось, что я просто не выживу, если это случится, я умру от горя, задохнусь. Мне казалось, что ничего страшнее в моей жизни не было и не будет. И вот оно произошло… А я жива, сижу и жду сына и думаю о том, как расставить мебель в новой квартире и чем накормить ребят, которых Мишка приведет с собой. Нельзя же не накормить, нужно хотя бы чаю налить с бутербродами… Обычные бытовые мысли. Обычная повседневная жизнь. Андрей считает, что нужно рвать с прошлым и двигаться вперед. Но невозможно же вынуть из себя свою прошлую жизнь, как стакан из подстаканника. Вынуть, выбросить на помойку и купить новый стакан. В этом нет смысла, потому что новый стакан окажется либо точно таким же, либо другим и в твой подстаканник просто не влезет. Господи, какие глупости лезут в голову… Где же Мишка? Он должен был приехать уже больше часа назад».

Она начала тревожиться, но минут через пять сын появился в компании трех крепких парней. Извиниться за опоздание он и не подумал.

— Машина внизу ждет, — деловито сообщил он. — Начали, ребята!

Алла смотрела, как постепенно из квартиры исчезают коробки, сумки, чемоданы, мебель… Ей казалось, что вместе с каждым вынесенным из этих стен предметом утекает куда-то по каплям ее жизнь, ее душа, способность радоваться, быть счастливой. «Надо запомнить это, — внезапно пришло ей в голову. — Нас учили: запоминайте ощущения и переживания, запоминайте позы и жесты, которые в эти моменты приходят естественным путем, все пригодится впоследствии при создании сценического образа». Мысль выглядела циничной, но в тот момент показалась спасительной. Уцепившись за нее, как за соломинку, Алла Горлицына перебралась потихоньку в свою новую жизнь.

Глава 2. 1984 год

Как и предполагала Людмила Анатольевна, ее знакомые служительницы из архивов вышли на пенсию и уже не работали. И в прежние времена, и в нынешние для работы с архивными материалами нужно было иметь на руках письмо-отношение, подписанное руководителем учреждения, который просил допустить до работы сотрудника такого-то, проводящего научные изыскания в такой-то области. Письмо следовало завизировать у архивного начальства, которое могло разрешить, а могло и не разрешить. У Людмилы Анатольевны в свое время такого письма не было, но поскольку материалы она просила не секретные, ей охотно шли навстречу за конфеты, билеты в театр и другие приятные и полезные подарки. Теперь же все изменилось, любой малозначительный подарок любому чиновнику рассматривался как взятка или злоупотребление служебным положением, все с ужасом смотрели на то, как расправляются со сферой торговли и общественного питания и старались «не подставляться».

Поскольку Александр Иванович Орлов научных изысканий ни в каком институте не вел и письма-отношения получить не мог, поиск материалов о семье Коковницыных пришлось отложить до лучших времен. Да и времени свободного, положа руку на сердце, у Орлова было не так уж много: возбуждаемые пачками уголовные дела о взятках, нарушениях и злоупотреблениях передавались в суды, и адвокаты без дела не сидели. Если же выдавался свободный денек, Александр Иванович шел к давним знакомым-букинистам и терпеливо листал изданные во второй половине девятнадцатого века газеты, журналы, мемуары, дневники и личную переписку в надежде наткнуться на упоминание нужной фамилии. Надежды его чаще всего не оправдывались — не такой уж видной фигурой был граф Михаил Аристархович Коковницын. В газетах нашлось объявление о его венчании, о венчании сына Юрия и некролог. Пару раз в мемуарной литературе мелькнули упоминания о «семействе Коковницыных в полном составе во главе с Аристархом Васильевичем» и о том, что «на сей раз Коковницыны появились вместе с молодым графом Петром Аристарховичем, приехавшим из полка в отпуск, что заставляет московское общество нетерпеливо ожидать новых скандалов». Вероятно, старший сын Коковницыных отличался крутым нравом… Возможно, именно от его руки и погиб на дуэли князь Григорий Гнедич. Возможно. Однако это никоим образом не объясняет стремления умирающего Михаила Аристарховича вернуть кольцо, часы и записку. Если только…

Если только эти предметы не были украдены самим дуэлянтом, Петром Коковницыным, который мог забрать у погибшего то, что нашел в его карманах. Хотя граф — дворянин, не стал бы он мародерствовать, тем более в присутствии секундантов и врача. Понятия о чести в те времена были отнюдь не такими, как сейчас. Слова «честь дворянина» не были пустым звуком.