Обратная сторона Юпитера

Трупы шли через один-два крюка, а не сплошняком, что позволило неугомонному Холмсу ловко подпрыгнуть, ухватиться за свободный крюк, подтянуться и повиснуть на этом крюке, как летучая мышь, вниз головой.

– Присоединяйтесь, Ватсон, это весьма забавно! – Холмс весело подмигнул ошеломлённому приятелю и поехал на крюке вместе с трупами в темноту.

– Вот ты ж, Холмс, – сплюнув через передние зубы и весьма сомневаясь в психическом здоровье приятеля, процедил Ватсон, однако последовал его примеру, так же подпрыгнув.

Проявив не дюжие гимнастические способности, он повис на крюке как клетчатая обезьяна.

*****

Они ехали по разным этажам и станциям, рассматривая внутреннее убранство элеватора и пытаясь разгадать его адское предназначение. Периодически на перронах возникали всякого рода фашисты разных чинов и званий, но в неизменных плащах и противогазах. Они длинными шестами снимали с крюков тот или иной труп и вытаскивали его на перрон. Дальнейшая судьба усопших была Холмсу и Ватсону пока не ясна.

Но вот их путешествие вниз головами среди подвешенных на крюках мертвецов похоже подходило к концу, они въехали на сортировочную станцию. Это было большое помещение, не в пример всем тем лабиринтам трупного метро, по которым наши друзья без комфорта проехались вместе с его печальными пассажирами. Место это на удивление, в отличие от всех тёмных смердящих, освещаемых факелами клетушек-станций, было очень светлое в связи с тем, что его потолок имел форму яйцеобразного купола, полностью выполненного из витражного стекла с изображёнными на нем сценами Страшного суда. Стены этого Судного Зала были белого цвета, правда то тут, то там на них различались неаккуратно замытые следы крови и, кажется, ещё и мозгов. Аве вроде даже разглядела прилепившийся на мозговом веществе кусочек скальпа с волосами в уголке.

Угрюмо едущие на крюках, как свиные туши, трупы, безучастно смотрели невидящими глазами вперёд. Антураж Судного Зала был в целом не отличался от принятых в этом месте архитектурных канонов метро. Всё те же два перрона, только уже белых, мраморных и не в пример просторных, трупопровод посередине между платформами с подвешенными на цепях и крюках голыми бывшими обитателями планеты Земля, едущими в свой, видимо последний, путь. Кроме огромного сферического прозрачного потолка, белых стен и мраморных полов, по бокам залы и в нишах стен располагались разные скульптуры, демонстрирующие картины Девяти кругов Ада Данте.

В первой нише им встретилась скульптура Харона в лодке, перевозящего души некрещённых младенцев. Харон был полностью наг, голова его напоминала козла, а из зада торчал длинный львиный хвост. Рядом статуя бородатого Миноса с копьём истязала распутников. Холмсу очень понравилась скульптура Цербера с тремя собачьими головами, львиным телом на птичьих лапах и с волчьим хвостом, раздирающего жирных чревоугодников

– Вот видите, Ватсон, я всегда говорил, что излишества в пище препятствуют остроте ума. Так любил говаривать мой друг, Сенека, – глубокомысленно, свисая вниз головой с крюка, философствовал Холмс.

– Полноте Шерлок, какой к чертям Сенека! Он жил в эпоху доисторического материализма и умер в 65 году до нашей эры! Вы же не барон Мюнхгаузен, в конце концов, опомнитесь! – возмутился Ватсон.

Знаменитый сыщик улыбнулся и загадочно промолчал. Друзья продолжили свой путь вверх тормашками по галерее Судного зала. С другой стороны, на соседнем перроне, они увидели огромную картину, изображающую Сизифа, катящего камни с места на место. «Скупердяи, жадины и расточители» – гласила надпись под ней. Картина была живописной, хотя и сделана в жанре граффити.

– Кто это, Холмс? – Ватсон не понял смысла следующей картины на левой стороне перрона.

– Это же элементарно, Ватсон. Это Флегий перевозит кого-то через болото гневных душ, дно которого устилают унывающие. А видите на картине скалы и айсберги? Именно этот айсберг в 1912 году потопил полный грешниками и блудницами Титаник. Половина их и стала основой для этого болота. Преинтереснейшая история, друг мой, я обязательно Вам её расскажу, когда мы выберемся отсюда.

– А вот в этом я что-то уже начал сомневаться, – грустно вздохнул Ватсон.

– Спокойствие, только спокойствие! Не унывайте, друг мой, нас ждут великие дела! Свистать всех наверх, сарынь на кичку, селёдку Вам в рёбра. А так пустяки, дела-то житейские, – Холмс, подбадривая приятеля, почему-то заговорил голосом Карлсона, – ну где вы ещё увидите такую картинную галерею, такие чудесные скульптуры? Наслаждайтесь, пока есть возможность.

– Да уж… Удовольствие сомнительное, – ответил доктор.

– Вот именно так я и ответил одной подозрительной проститутке, которая предложила мне его доставить, милый Ватсон, – как всегда афоризмом ответил детектив.