Обратная сторона Юпитера

– А вот глядите дальше, Ватсон! Что мы тут видим? Ага, смотрите как мило! Да это же фурии жгут в раскалённых могилах еретиков! Какая уникальная инсталляция, как подобраны краски, какая игра света и тени! Это Вам, голубчик мой, не в тапки гадить, это искусство с большой буквы «И». Не какие-нибудь кубисты-абстракционисты, прости Господи, у которых смотришь на картину, а видишь, извините за прямоту, жопу. Как любил говаривать ещё один мой старый приятель, Никита Хрущёв, «Потому что рисуют их не художники, а педерасты». Большой ценитель красоты был, Царствие ему небесное.

– А вот как Вы думаете, Холмс, – вдруг без капли иронии, ни с того ни с сего, спросил приятеля внезапно посерьёзневший Ватсон, – если некая абстрактная девушка, временно заключённая в мужском теле в своём подсознании, которое на самом деле в подсознании мужчины, которое в свою очередь в её теле, думает о сексе с этим мужчиной, педераст она, или нет?

– О-о-о-о, мой юный друг, куда Вас занесло. Тут без стакана не разберёшься. Это мы, когда снова попадём в плотоядный лес, спросим у огнегривого льва. А пока я понял, что задом к Вам поворачиваться опасно, а уж в душе если мыло уроню, так уж и подавно не нагнусь, – рассмеялся Холмс.

– Всё тебе шуточки, а тут серьёзный вопрос, – с обидой пробурчал Ватсон.

Дальше они проехали монументальную скульптурную группу, с двух сторон занимающую оба перрона, переходящие причудливым образом один в другой. Она изображала мифический город Дит, в котором кентавры и минотавры топили в кипящей крови, терзали гарпиями и поливали огненным дождём убийц, самоубийц и богохульников.

– Смотрите, Холмс, а вон и наш друг, минотавр, – вскричал доктор Аве.

И действительно, там куда показывал Ватсон стоял во всей красе мускулистый мужчина с бычьей башкой, ну точь-в-точь их недавний знакомый, который чуть было не надел на свои рога их внутренности.

– Ой, а это что за нафиг? Это кто же такое придумал?

Ватсон показал Холмсу на следующую скульптурную группу из голых людей, лица которых были на 180 градусов обращены в сторону противоположную, по отношению к передней стороне тела, которых всячески истязали страшные хвостатые бесы.

– И почему тут так воняет?

– Да это всякие обольстители, лжецы и колдуны, для них это нормально. Не берите в голову, Ватсон.

Холмс многозначительно подмигнул сверкнувшей глазами Аве.

– А вот, по ходу, и наша конечная станция, друг мой. Поезд, по всей видимости, дальше не пойдёт.

*****

Они подъехали к памятнику колоссальных размеров – ледяной пещере с гигантской фигурой Люцифера, пытающего вросшего в лёд Иуду Искариота, за которым трупопровод разделялся на три пути. После стилизованной ледяной пещеры по обе стороны перрона трупы встречали два старца с белыми бородами в белых одеждах, держащие в руках книги судеб. Когда очередной усопший подъезжал к ним, старцы заглядывали в свои книги и указывали перстом влево, направо или прямо, далее основной подвесной трупорповод обрывался, и начинались три новых независимых, в разные стороны. Несчастный покойник, после того как его путь был указан старцами, падал с обрывающегося конвейера на круговую транспортную ленту, похожую на те, с которых в аэропортах забирают вещи прилетевшие пассажиры, а с неё он попадал на один из следующих верёвочных подвесных транспортёров, уносящих его в последний, по всей видимости, путь, в трёх разных полукруглых подземных ветках загробного потустороннего метро.

Соскочившие в районе ледяной пещеры с крюков трупопровода Холмс и Ватсон прошли мимо чучела огромного Люцифера, измывающегося над Иудой-предателем, вошли в холодные чертоги грота, а откуда вышли к старцам в белых одеждах.

– Смотри, они тебе никого не напоминают? – спросил Ватсон Холмса-Ареса.

– Да это же Пиотр и Фавн! Только очень постаревшие, почему-то полностью седые и белолицые, как будто их окунули в хлорку, сколько ж мы тут путешествуем? – воскликнул Арес, – Друзья, приветствую вас, это же я, Аресий!

Но старцы оставались совершенно безучастными, ни на секунду, не прекращая свой бренный труд по распределению трупов между линиями потустороннего метро. Они как будто не замечали Ареса и Аве в образе Холмса и Ватсона и никак не реагировали, словно их и не было вовсе.

– Не старайтесь, Холмс, они Вас всё равно не услышат. А что это означает? А означает это только одно. То, что вы всё ещё пока живы. Ведь Пётр и Павел, которых вы называете Пиотр и Фавн, общаются только с душами умерших. С чем вас, глубокоуважаемые коллеги, я сердечно и поздравляю, – неожиданно раздался сзади них весёлый незнакомый голос.

*****