Обратная сторона смерти

Стрихнин! Они отравили несчастного генерала Рыбоедова! Это объясняло его страшную кончину, судороги, которые терзали его тело.

— Да, ты права, Катя. Яд опять использовать нельзя. Я кое-что обмозговал и придумал. Вот, послушай…

Голоса стали тише — парочка вернулась в беседку. Желая услышать, какое очередное злодеяние затеяли преступники, Женя стала обходить ее, помня, что сбоку имеется оконце. Если припасть к нему, можно будет узнать коварный план мерзких людишек. Но, конечно же, наступила на сухую ветку, которая треснула так, как будто кто-то выстрелил в ночном саду из револьвера. Голоса в беседке мгновенно стихли. Затем послышались шаги, а Женя нырнула в глубину сада.

Минутой позднее появился Усачев, именно такой, каким девушка себе его и представляла — с голой грудью, а вместо сигареты фонарик. Сопровождала его кутавшаяся в шаль Екатерина Филипповна. Волосы у нее были действительно распущены, и женщина походила на ведьму — на ту самую сказочную, которая якобы обитает среди болот. Только теперь стало ясно: настоящая ведьма живет не на болоте, а в особняке покойного генерала. Коего она сама и отравила стрихнином!

Любовники вместе осмотрели окрестности беседки, однако Женю, притаившуюся среди деревьев, к радости девушки, не увидели. Решив, что звук произвела большая птица, они приняли решение, что пора возвращаться в дом. И порознь направились восвояси — сначала Екатерина Филипповна, а минут пять спустя управляющий.

Выждав для верности с четверть часа, если не больше, Женя тоже вернулась в особняк. Проскользнула к лестнице — и вдруг почувствовала, как кто-то привлек ее к себе. Это был Гоша.

— Женюсик, я так и знал, что ты к беседке ходила! В комнате-то тебя не было, — зашептал он ей жарко на ухо. — Все в доме спят, пойдем ко мне… Или в сад… Там нам никто не помешает!

Его руки шарили по телу девушки, губы тянулись к лицу. Женя закатила ему оплеуху и с возмущением произнесла:

— Георгий Ильич, ведите себя подобающим образом, иначе о вашей распущенности мне придется поставить в известность Алевтину Илларионовну. А такого она точно терпеть под крышей своего дома не будет!

Гоша со стоном отпрянул в сторону.

Женя быстро поднялась по лестнице, прошмыгнула к себе в комнату и заперла ее на ключ. Запахнув на всякий случай окно тоже, улеглась в кровать и стала размышлять.

Быть может, с Гошей она поступила и излишне сурово. Однако девушка не намеревалась, подобно горничным и деревенским бабенкам, дарить ему утехи только потому, что у него красивые глаза, длинные ресницы и невероятное самомнение. Да и в ушах ее все еще звучали беседы, которые вели Усачев и Екатерина Филипповна. Не могла же она лобызаться с Гошей после всего, чему стала свидетельницей, в той же самой беседке, где эти двое задумали очередное преступление!

Половину ночи она проворочалась без сна и забылась только под утро. За завтраком Женя исподтишка смотрела на, как всегда, чопорную Екатерину Филипповну и сидевшего с другой стороны стола молчаливого Ивана Степановича. Кто бы мог подумать, что ночью они были полны страсти и неги — теперь же они даже не смотрели друг на друга, отлично играя свои роли!

Появился и Гоша, с оплывшим глазом, и мачеха тотчас поинтересовалась, что же с ним произошло. Женя, закусив губу, едва сдержалась от того, чтобы не расхохотаться. Похоже, она вчера заехала ему не только по щеке!

— Ночью на сервант наткнулся! — буркнул тот и, не глядя на Женю, потребовал себе кофия — черного, крепкого и без сахара.

Тоси за столом не было. Поэтому после завтрака учительница поднялась к ней в комнату. Увидев, что та ничком лежит на кровати, дотронулась до ее лба и чуть не отдернула руку — лоб был подозрительно горячим.

Посоветовавшись с Алевтиной Илларионовной, Женя дала воспитаннице порцию рыбьего жира. Потом задернула шторы, уселась рядом. Тося слабым, хриплым голосом произнесла:

— Кажется, у меня простуда… И это летом!

— Ничего страшного, ты, главное, голос не напрягай, — ответила Женя. И подумала о том, что приставать к девочке с расспросами о том, чему же она с подружкой стала на болоте свидетельницей, бесчеловечно. Стоило подождать несколько дней, пока Тося не выздоровеет, и снова поговорить с ней.

Собственно, и так было ясно, что именно девочки увидели — наверняка разнузданную сцену ласк Екатерины Филипповны и управляющего Усачева. И те убили внучку мельника, выдав ее смерть за деяние мифической ведьмы, чтобы весть об адюльтере не разнеслась по округе. А Тосю любовники то ли не заметили, то ли пожалели. В конце концов, она все же племянница Екатерины Филипповны. Хотя если та родного брата отравила стрихнином…

Напоив больную чаем с малиновым вареньем, Женя отправилась к Филиппку.

Мальчик велел, чтобы учительница с ним играла. Но через некоторое время Женя пожелала посмотреть, как дела у его сестры, и тот скривил губы:

— Тося, Тося… Она уже взрослая, да и простуда у нее наверняка легкая, только корчит из себя…

Женя строго посмотрела на воспитанника:

— Ты не имеешь права говорить так. Тося в самом деле больна.