Обратный след

«Так могло быть, — подумал Денисов. — Пименов шел по тропинке, по другую сторону пути, круто свернул перед самым локомотивом и был сбит раньше, чем Музыкант поднялся на платформу…» Электрички и в самом деле двигались совершенно бесшумно, и, кроме того, по традиции их красили в зеленый цвет, словно для того, чтобы они выглядели незаметнее.

— Я пошел по платформе, но никого не встретил, кроме машинистов…

Он не договорил: мальчуган лет четырех вбежал в кухню, на симпатичном личике не было и тени сна.

— При нем ни слова… — умоляюще шепнул Альтист. — Это что такое?! — крикнул он сыну. — Иди спать! Сколько можно говорить!

Мальчуган тонко чувствовал обстановку: увернувшись от отца, бросился назад, в прихожую, к Долговязому.

— Шура! Я к тебе…

Долговязый с ребенком в руках шагнул в кухню.

— Ты не уйдешь? — Мальчуган вертел головенкой. — А что вы все здесь делаете? Я маме скажу!

Долговязый театрально отвернулся, издал носом хлюпающий звук.

— Иди спать!

— Не пойду! Хочешь, я сыграю тебе «Опус шесть»?

— Завтра… — Долговязый достал платок, вздохнул, вытер глаза. — Или через несколько лет… Когда я опять приду.

Денисов спросил у Альтиста:

— Кроме вас, взрослых в квартире нет?

— Только я. Жена на работе.

— А мать? Она живет рядом?

— В больнице. Я вернулся, а ее уже увезли. Сердце!

— Вы работаете?

— Не то чтобы постоянно. Устраиваюсь… — Альтист оглянулся на сына. — Госконцерт. Теперь уж обязательно устроюсь!

— Об этом позаботятся, — сказал младший инспектор.

Денисов принял решение:

— Приедете завтра. С паспортом. Я выписываю вам повестку. — Он объяснил, где находится отдел внутренних дел.

— А Бухгалтеру? — поинтересовался Альтист. — Он выиграл у меня восемьсот рублей. Ему ничего не будет? А остальным? Разве они играли для того, чтобы проиграть, а не выиграть?!

Денисов спросил, в свою очередь:

— Что вы можете сказать о них?

— У Пименова были деньги. И немалые.

— Почему он выскочил из поезда?

Альтист пожал плечами.

— Не знаю. Дело, по-моему, не в восьмистах рублях, которые он выиграл.

— Что-нибудь заподозрил? — Ему хотелось услышать мнение очевидца.

— Мы вели игру тонко.

— В чем же дело?

— Может, Мордастый был человеком, который дергал за ниточки… — Альтисту наконец удалось перехватить притихшего сына на руки. — Сиди!

— А что Немец? Вы его видели раньше?

— Нет. Но вчера, между прочим, он тоже приезжал в аэропорт.

— Он рассказал об этом?

— Дежурная на выдаче багажа узнала его: «Сегодня опять провожаете?»

«Провожаете?!» — Это перекликалось с тем, что сказал один из контролеров-ревизоров: он тоже видел Немца в электричке.

— А как себя вел Немец в отношении Пименова? — спросил Денисов. — Они были знакомы?

— Похоже. Меня смущает одна фраза. Я услышал ее в аэропорту, когда шли к электричке. Немец сказал: «В твоем положении не выбирают…» Теперь судите.

Долговязый воспользовался паузой:

— Могу я передать несколько, слов Лизе? — Он обернулся к Альтисту. — Пусть принесет в вокзальную милицию сигареты. Только «ТУ» пусть не приносит… — Александр Ефимович был в своем амплуа. — И еще носовых платков и теплые носки. Май на носу, а того и гляди, снег пойдет…

Денисов закрыл сейф, спустился вниз, в дежурку.

— За материалами на Немца еще не ездили?

— Нет… — Антон, согнувшись над пультом, стоя, отвечал на телефонные звонки. — Не успел.

— На вокзале тихо?

— Бои местного значения. Что ты хотел?

— Я не говорил с милиционером, который подсел в электричку на Москве-Товарной.

— Не говорил? — Антон посмотрел в график разъездных постов. — Сейчас он на маршруте. В электропоезде.

— Как быть?

Антон провел пальцем по строке.

— Можно перехватить с электричкой, которая отправится в аэропорт в двадцать два — ноль семь. Он садится в нее в Булатникове.

— Мне подходит.

— Собираешься ехать в аэропорт? — Сабодаш удивился.

— Да, предупреди их, пожалуйста.

— А назад? Последняя электричка оттуда в ноль — сорок две!

— С ней я и вернусь.

— Ты сейчас к себе?

— Нет, должен проводить человека до метро. Как обещал…

— Отпускаем?

Пассажир с горлом, обвязанным полотенцем, сидел в комнате, где обычно находились граждане, ожидавшие приема. Увидев Денисова, он захлопнул книгу. Потом взглянул на часы:

— До закрытия метро достаточно времени.

— Вы свободны. Извините, что задержали. Закон разрешает три часа для разбирательства. Это необходимо. Особенно если кто-то настаивает на том, что он не кто иной, как Мигель Сервантес Сааведра.

Доставленный поправил полотенце.

— Какая разница, если речь идет о квитанции за безбилетный проезд? Михаил Семенович Савельев или Мигель Сервантес Сааведра… В большом литературоведении факт этот вряд ли был бы замечен. Тем более что в МОЛМИ я был известен под двумя этими именами. МОЛМИ — это Московский медицинский институт.

Они вышли на перрон.

— Вы закончили этот институт… — сказал Денисов.

— Было.

— И работаете в его базовой клинике. У профессора…

— Вы звонили туда?

— Пришлось звонить профессору домой. Вы — онколог, ведущий хирург, ведете весьма интересную, перспективную работу.

— Это он сказал? — Савельев удивился.

— Было, — ввернул Денисов.

— Считается, что мы с ним принадлежим к разным школам.

— Еще раз извините.