Образ, бережно хранимый: Жизнь Пушкина в памяти поколений

Отблеск живого огня хранит взор поэта на портрете Кипренского, но возвышенность взгляда не исчерпывает богатства выражений, гаммы переживаний и чувств, столь свойственных быстро меняющемуся облику Пушкина. Да и могли ли передать это живописцы? В этом плане любопытно сравнить два подготовительных наброска к портрету работы В. Тропинина. Живописец сделал набросок карандашом на бумаге и маслом этюд на доске[63] (см. с. 50 и с. 51). Видимо, именно они сделаны с натуры, в присутствии поэта... При сопоставлении подготовительных набросков с окончательным вариантом (с. 44.) отчетливо видно, как «сглаживал» Тропинин точно подмеченные индивидуальные особенности пушкинского облика, выразительного, подвижного, стремительно меняющего выражение. На этюде, который стал известен публике лишь сто лет спустя (впервые опубликован в 1914 году), художник схватил и передал блеск, выпуклость быстрых глаз. Черты лица в динамике, будто вздрагивают...

На эту отличительную особенность этюда обратил внимание искусствовед И. Зильберштейн, отметив, что именно на этюде Тропининым передана внешность поэта без прикрас, «без тех элементов идеализации, которые имеются почти у всех художников, писавших Пушкина. Тропинин дал на этом этюде прежде всего живого человека,— над художником в часы создания этюда не довлело сознание, что перед ним гениальный современник».

Кипренский, Тропинин, Уткин воплощали представление о гении, питомце Муз, осененном печатью избранничества, вдохновенья, о человеке высокого достоинства и «самостоянья»... Таким предстал поэт перед публикой во второй половине 20-х годов, в пору наивысшей славы.

В первых числах сентября 1826 года поэт, возвращенный из ссылки, был принят во дворце Николаем I. После продолжительной аудиенции царь назвал Пушкина умнейшим человеком России.

Москва «короновала поэта»,— так оценил прием, оказанный Пушкину, В. В. Измайлов, в журнале которого юный поэт опубликовал первые свои 18 стихотворений (позже — издатель альманаха «Литературный музеум», а в 1827—1830 годах — цензор Московского цензурного комитета). В своем альманахе Измайлов восторженно отозвался о сборнике «Стихотворений» Пушкина и о второй части «Евгения Онегина». Пресса уделяла вернувшемуся из опалы немалое внимание. Только в московских журналах с 1826 по 1828 годы более двухсот раз упоминалось о Пушкине[64]. Публиковались произведения поэта, отрывки и фрагменты из них, стихи, посвящения, отклики-рецензии, обзоры, статьи, разборы критиков, библиографические заметки, анонсы изданий и т. д.

Издатели «Московского телеграфа», «Дамского журнала», «Московского вестника» и других журналов, газет, альманахов стремились как можно чаще упомянуть имя Пушкина на своих страницах, подчеркивали близость свою к поэту и осведомленность в его литературных делах. Причиной тому неподдельный и искренний интерес публики, ее восторг и почитание таланта.

«Московский телеграф» уже в сентябрьской книжке за 1826 год публикует сообщение: «А. С. Пушкин, находящийся ныне в Москве, вскоре издаст вторую главу „Евгения Онегина“ и стихотворение „Граф Нулин“. Мы не будем предупреждать суждений читателей касательно сих новых и прелестных произведений. Пожелаем, чтобы также вскоре изданы были другие важнейшие творения Пушкина: поэмы „Цыганы“ и трагедия „Борис Годунов“»[65].

В связи с известием о постановке в Варшаве оперы К. М. Вебера «Прециоза», тема которой связана с жизнью цыган, автор не преминул напомнить: «Впрочем, критики наши скоро будут иметь благоприятный случай объяснить родословную „Цыган“ — поэмы А. С. Пушкина, нетерпеливо ожидаемой любителями изящного стихотворства»[66]. И вот, наконец, поэма издана, о чем уведомляется в «Московском телеграфе» (1827, № 7): «...Новая поэма Пушкина, столь давно и нетерпеливо ожидаемая, издана. Не хотим пользоваться правом журналиста, не выписываем ничего, потому что не хотим разрушать наслаждения читателей знать поэму Пушкина вполне».

В ноябре 1828 года в Москве появляется новый литературный журнал «Bulletin du Nord» («Северный бюллетень») на французском языке, ни один выпуск которого не обходился без упоминаний о Пушкине. Первый же номер содержал корреспонденцию о том, что «поэт Пушкин объявил, что он намерен незамедлительно выпустить в свет четвертую часть своей поэмы „Онегин“, а вслед за ней и другие песни; возможно, что он напечатает также свою трагедию „Борис Годунов“, ожидаемую публикой с большим нетерпением, как памятник, который создаст эпоху в истории драматического искусства в России».