Образ власти в современных российских СМИ. Вербальный аспект

6. Номинация может быть однонаправленной: нацеленной напрямую от автора к названному [Успенский 1995: 133]. Это «прямое», «недиалогичное» слово. Таковы, например, номинации представителей власти в журналистике советского периода или современные наименования, связанные со служебной идентификацией личности: мэр Москвы, президент Российской Федерации, губернатор Красноярского края и т. п. И номинация может быть диалогичным, т. е. многоголосым [Бахтин 1972: 335–336] словом, аккумулирующим в себе те оттенки смыслов, оценок, рефлексий, которые были приняты прежде или распространены в лингвосоциуме в настоящее время. Например, вначале иронически дружелюбное, затем недоброжелательное гарант о В.В. Путине — реакция на обещание, данное президентом при инаугурации 2004 года, — гарантировать соблюдение прав и свобод граждан России.

7. Номинации и отраженные в них этикетные нормы опираются на:

а) культурно-речевой узус данного лингвосоциума; б) на те стереотипы, которые с древнейших времен сложились в общенациональном сознании и зафиксированы в когнитивной базе. Каждая эпоха характеризуется своими особенностями в системе номинаций тех, кто у власти, Но при этом они всегда скоординированы с указанными двумя факторами.

Как обозначали власть в российских массовых изданиях в разные исторические периоды?

1756 год. Газета «Московские ведомости»: «Сего Апреля 25 числа, то есть в Высочайший день Коронации ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА Всемилостивейшей Нашей Государыни, при собрании всех находящихся здесь духовных, военных, штатских и прочих знатных особ…» — об императрице Елизавете [Кузнецов, Минаева 2005: 164]. Здесь же описана иллюминация во дворе университета на Моховой, где, в числе прочего, видна надпись: «ЕЛИЗАВЕТЕ, Августейшей Российской Монархине, МАТЕРИ ОТЕЧЕСТВА, за учреждение Наук и художеств» [там же: 165];

1834 год. Официальный (как сейчас говорят, проправительственный) «Журнал Министерства народного просвещения»: «Ныне… Россия стоит на высокой чреде славы и величия; имеет внутреннее сознание своего достоинства и видит на троне другого, тем же Провидением ниспосланного Царя — хранителя Веры её и народности» — о Николае I [История Российской журналистики. Т.2 2004: 306]); «…Здесь Царь любит Отечество в лице народа и правит им как отец, руководствуясь Законом; и народ не умеет отделять Отечество от Царя и видит в Нем свое счастье, силу и славу» [там же: 306];

1839 год. «Отечественные записки», статья В.Г. Белинского. посвященная «Воспоминаниям о 1812 годе» Федора Глинки. Здесь, размышления о царе: «Из миллионов людей он один избран Богом, и миллионы не могут ревновать его избранию и добровольно преклоняют перед ним колена, как перед существом высшего рода, и охотно повинуются ему, отказывая в таком повиновении равным себе, ибо власть их считают случайной» [там же: 348]. Во всех приведенных примерах употребленные наименования монаршьих особ объединяет: а) отсутствие каких-либо затекстовых смыслов, аллюзий, абсолютная недиалогичность номинаций; б) безусловная положительная оценочность либо самой номинации (она проявляется в том числе в преимущественном написании прописными буквами, даже дейктических элементов), либо контекста. Это уважительные, с разной степенью проявления эмоциональности (от сдержанного признания до благоговения) обозначения, программирующие такие же реакции у адресата.

Номинации, принятые в советских СМИП 60-80-гг., вплоть до начала перестроечного периода, — это «прямое», недиалогичное слово, безоценочное в текстах информационного характера или же, в определенных контекстно-ситуативных условиях, — с оценочно-характеризующими квалификаторами, исключительно положительного значения (ироничность, диалогичность, была в те времена свойственна литературе андеграунда, а также многочисленным и весьма остроумным политическим анекдотам того времени).

С началом перестройки характер номинаций, наполняющих массмедийное смысловое поле «власть», изменился и количественно, и качественно, и функционально. Возможность использовать номинацию как один из способов интерпретации действительности возрастает. Номинации обретают отмеченное Е.И. Шейгал особое свойство словесных дефиниций: в политическом дискурсе они становятся «политической реальностью» [Шейгал 2004: 38].

* * *