Образ власти в современных российских СМИ. Вербальный аспект

1) Метафорические переносы наименований из мира техники в мир людей: машина, аппарат, (в современных масс-медиа весьма употребимы) рычаги, эшелоны и нек. др. В.П. Москвин называет их «машинными метафорами» [Москвин, 2007: 380] и относит их возникновение к XVI веку, когда они стали служить «моделью объяснения и функционирования физического мира», затем распространились на сферу биологии, общества и «мир человека» [там же: 380].

В современных СМИ:

МАШИНА. Согласно словарю, это: «3. Публиц. О какой-либо организации, ведомстве и т. п., действующих, подобно механизму, бесперебойно, точно, ритмично» [Большой толковый словарь русского языка: 526]; «4. Разг. О человеке, лишенном каких-либо эмоций, действующем машинально, автоматически» [там же: 526–527]. Лексико-семантические варианты слова (3,4) связаны ассоциативно, и их семантические и оценочные качества переносятся на словосочетание «государственная машина», которое объединяет в себе понятия: 'органы государственного управления', люди, входящие в эти органы', 'система законов и способы управления': «Между странами идет мощнейшая глобальная конкуренция, страны бьются за человеческий капитал, а российская государственная машина тем временем генерит все больше документов, «пытаясь угадать волю принципала»» (Ведомости, 27.05.15); «Но, какие бы сокращения ни декларировались, желание бюрократичекой машины увеличиваться в размерах вечно» (АиФ, 2012 № 45);

АППАРАТ — государственный аппарат, управленческий аппарат, бюрократический аппарат, аппарат (без атрибутивного компонента). Словарь дает опять-таки два значения, имеющие отношение к власти. Аппарат — «3. Совокупность учреждений, обслуживающих какую-либо область управления или хозяйства… 4. Совокупность сотрудников учреждения, организации, какой-либо области управления; штат» [Большой толковый словарь русского языка: 44]. Например: ««Ведь все предыдущие сокращения аппарата приводили к его росту. Неужели нам для успеха модернизации нужно, чтобы Бенедикт XVI и в самом деле прислал нам инквизицию?» (АиФ, 2010, № 28, с. 6); «И не нужно питать иллюзий, что с сокращением числа министерств будто бы гармонизированы их интересы, уменьшился бюрократический аппарат, сократился объем его полномочий» (Незав. газ., 11.03, 2008).

В метафоры этой семантической группы входит и известная, ставшая со времен Сталина прецедентным феноменом метафора винтики (о советских людях). Сталин употребил ее на приеме в Кремле 25 июня 1945 года:

«Я поднимаю тост за людей простых, обычных, скромных, за «винтики», которые держат в состоянии активности наш великий государственный механизм» [Душенко 2003: 394].

Метафоры винтики — механизм, машина противопоставлены по семе «значимость». Мелкость, ничтожность, разъединенность в первом члене оппозиции и мощь, монолитность во втором. Это идет в параллель с главенствующей для массмедийного и политического дискурсов оппозицией «народ/власть» (при этом не следует забывать, что зачастую потеря одного винтика приводит к неисправности всего механизма в целом). Наполняемость дискурса подобными метафорами создает образ государства и тех, кто им руководит, — отлаженной, но при этом бездушной, безжалостной, методично подавляющей всех машины, чуждой идеям милосердия и гуманизма, — эффект деперсонификации.