Образы души. Шаманизм и системные расстановки

Если кто-то хочет расставить свою семью, чтобы выяснить, подвергался ли он в детстве сексуальным злоупотреблениям, то, как правило, он хочет не исцелиться, а развеять свои сомнения. Если человек использует расстановку для того, чтобы выяснить, является ли тот, кто считается его отцом, его настоящим отцом, то, вероятно, на самом деле он хочет знать, какого уважения тот заслуживает. Или он ищет причин, чтобы судить о родителях или даже отвергать их. Если кто-то хочет знать, совершали ли его родители на войне дурные – с его точки зрения – поступки, то на самом деле он не ищет исцеления для себя или для родителей. Скорее, он ищет своего рода согласия на то, чтобы оправдать свое высокомерие и отстраненность по отношению к ним.

Ответы на подобные вопросы важны для личности и могут иметь значение в контексте некоторых психотерапевтических процессов, но если человек хочет исследовать их в рамках расстановки или шаманского ритуала, то это никак не поможет душе прийти к исцелению. Души и духов членов семьи можно приглашать только с уважением, а не просто ради того, чтобы признать правым кого-то, кто чувствует свое превосходство над ними.

Душа очень сильна, но в то же время очень уязвима. Ее можно как исцелить, так и ранить. Шаманский целитель и ведущий расстановок создают для души возможность сделать шаг вперед и выразить себя. Когда душа присутствует на шаманской церемонии, она закреплена во временном теле. Пока она закреплена, ее можно вылечить, но можно и атаковать. Если на нее нападают, душа теряет ориентацию и совершенно лишается сил. В шаманизме этот принцип иногда используют сознательно, чтобы ослабить человека: шаман, который хочет навредить человеку, создает носитель для его души и приглашает ее в него войти. Когда душа отвечает на приглашение и приходит, ее вдруг жестоко атакуют. Известный образ колдуна вуду, втыкающего иголки в маленькую куклу – типичный пример ритуала, используемого в разных традициях с намерением причинить вред душе другого человека.

В системной работе я пока не видел намеков на то, чтобы кто-то сознательно и намеренно хотел навредить чьей-то душе. Но в расстановке душу можно ранить и нечаянно. Однажды я замещал в расстановке мужчину, убитого в 1938 году во время Хрустальной ночи. Я стоял в одном ряду с еще двумя или тремя заместителями членов одной еврейской семьи, которые тоже были убиты. Перед каждым из нас стоял мужчина, замещавший виновного в убийстве. Заместитель, который стоял непосредственно передо мной, все время разговаривал с самим собой, но так тихо, что я, наверное, был единственным, кто мог его слышать: «Я был солдатом, я не нес никакой ответственности. Я просто выполнял приказы. Я не мог и не должен был ничего делать по-другому. Все было, как было. Такие уж были времена».

Когда меня попросили побыть заместителем убитого, я широко открылся для его души. Теперь, стоя там и соединившись с его душой, я чувствовал себя очень уязвимым. Мужчина напротив меня по-прежнему вел себя как агрессор, хотя, наверное, если бы я указал ему на это, он стал бы это отрицать. Я не знал, как мне с этим быть. Его оборонительное, бесконечно повторявшееся бормотание я воспринимал как серию направленных против меня ударов. Его шепот и его агрессивные извинения звучали в моих ушах как крики, я чувствовал, что становлюсь все слабее, пока в результате окончательно не потерял способность говорить и двигаться.

Ведущий очевидным образом не уделял много внимания процессам, происходившим у отдельных заместителей. Когда остальные заместители в моем ряду постепенно пришли к решению, я, совершенно дезориентированный и словно окаменевший, все еще стоял на месте, а заместитель напротив все продолжал свой монолог, что он не виноват и не имеет ко мне никакого отношения. В конце концов, расстановка завершилась, а отдельных заместителей так ни о чем и не спросили. Я чувствовал дурноту, был бледен как полотно и меня чуть не вырвало. Это состояние сохранялось еще несколько часов.

Если посмотреть с шаманской точки зрения, то душа получила достаточно сильный удар и была буквально травмирована расстановкой. Я специально говорю здесь «душа», а не «моя душа» или «душа того еврея». Если во время расстановки заместитель чувствует себя травмированным, то очень трудно провести различие между двумя аспектами большей души. Но на самом деле насилие было совершено и по отношению к моей душе, и по отношению к душе убитого мужчины. После подобного травмирующего опыта любому заместителю будет плохо и он попытается как можно скорее избавиться от негативных ощущений, резко оборвав связь с душой другого человека. Но если это случится, то душа этого другого будет чувствовать себя еще более потерянной, чем была до расстановки.