Образы мифов в классической Античности

Один находчивый вазописец (ил. 47) обратился к искусству самих египтян и создал остроумную пародию на близкий сюжет в египетской живописи, где могучий фараон топчет своих тщедушных врагов. Художник просто заменил традиционную фигуру фараона Гераклом. Показанный в героической наготе, неудержимый герой топчет двоих одетых в белое египтян, попутно укрощая еще четверых – по одному зажав в сгибе локтя обеих рук, третьего душит правой пятерней, а четвертого (крайний справа) небрежно держит вниз головой за щиколотку. Остальные египтяне убегают, прячутся за алтарем и даже забираются на него. Остроумие росписи заключается в полном соответствии стиля и сюжета: Геракл обыгрывает египтян, а художник – египетский стиль.

(47) Геракл и Бусирис

Чернофигурная церетская гидрия

Около 530 г. до н. э.

Музей истории искусств, Вена

(48) Геракл и Бусирис

Чернофигурная аттическая амфора

Около 540–530 гг. до н. э.

Роспись: Мастер Качелей

Художественный музей Цинциннати, Цинциннати, Огайо

Вазописец мог проиллюстрировать и греческое предание. Египтянин, удерживаемый за лодыжку и беспомощно болтающийся вверх ногами в воздухе, мог попасть в такое положение просто из-за невнимательности Геракла, чрезвычайно занятого другими противниками. Этот мотив мы уже встречали в разных контекстах (ил. 44‒46).

Еще одна иллюстрация к истории о Бусирисе (ил. 48) более ясно указывает на источник вдохновения автора. В центре сцены снова Геракл, и снова испуганные египтяне спасаются бегством. Один, возможно царь (в центре), упал на алтарь, тогда как Геракл держит за лодыжку одетого в белое египтянина, собираясь им как орудием огреть монарха. Это в высшей степени похоже на модель, которая послужила для образа объединенной смерти Приама и Астианакта (ил. 44), модель, которая была изобретена в VI веке до н. э. и стала настолько известной, что ею всё еще пользовались даже в Италии к началу IV века до н. э. (ил. 49).

Этот пример показывает, как ревностно художники использовали устоявшиеся шаблоны и мотивы и как свободно их трансформировали. Трагический эмоциональный образ мальчика Астианакта, превращенного в орудие двойного убийства – его самого и деда, – весело воспроизводится в ксенофобском контексте истории Бусириса, чтобы продемонстрировать превосходство греческого героя над его чужеземными врагами.

(49) Смерть Астианакта

Краснофигурный этрусский килик-кратер (фрагмент)

Начало IV века до н. э.

Роспись: Мастер Наццано

Вилла Джулия, Рим

(50) Аякс с телом Ахилла

Ручка чернофигурного аттического волютного кратера

Около 570 г. до н. э.

Роспись: Клитий

Национальный археологический музей, Флоренция

(51) Ахилл с телом Пентесилеи

Чернофигурная аттическая гидрия

Около 510–500 гг. до н. э.

Роспись: мастер из группы Леагра

Британский музей, Лондон

Шаблоны и мотивы – это те элементы, из которых слагаются образы. Модифицировать существующую модель гораздо проще, чем изобретать что-то новое. Художники всегда ценили помощь, оказываемую устоявшимися шаблонами, и поэтому повторяли их снова и снова, часто внося небольшие, но броские изменения, благодаря которым передавали собственную интерпретацию и индивидуальное восприятие.

Талантливое повторение шаблона (или мотива) могло его преобразить: трогательное превратить в банальное, серьезное в курьезное, грустное в трагичное.

Изображение Аякса, несущего тело Ахилла (ил. 50), украшает ручку большой чаши для смешивания вина и воды. На том же сосуде разворачивается эпическая история Троила (ил. 26). Клитий, один из самых чутких вазописцев, запечатлел, как Аякс, греческий герой Троянской войны, «второй после Ахилла», выносит с поля битвы мертвое тело друга. Эти двое, по описанию Гомера, были самыми близкими по духу людьми, и художник сумел передать это чувство в широко раскрытом, мрачно взирающем глазе и осторожных движениях Аякса, когда он удерживает на плечах огромное тело Ахилла. Торжественность Аякса подчеркивается мощью вертикальных и горизонтальных линий его тела и конечностей. Тонкие насечки подчеркивают хорошо развитые мышцы и крепкие колени Ахилла, «быстроногого Ахиллеса», как именовал его Гомер. Но теперь ноги героя не быстры, он больше не может обгонять скачущих лошадей, как во время погони за Троилом (ил. 26). Его некогда разившие врагов руки безвольно обвисли, волосы безжизненно болтаются, его глаз мертв и закрыт, контрастируя с огромным круглым глазом Аякса.

Мотив воина, несущего мертвого товарища, создан не Клитием – он уже существовал, – но Клитий придал ему глубину и новую тональность.