Обреченные жить (Форт у Синей реки)

      - Да. Этим Хэнкок объяснял резкое замораживание огромного числа исторических животных, найденных в мерзлоте Сибири и Аляски. А также - уничтожение древнейшей цивилизации, располагавшейся как раз в той самой Антарктиде. Произойти все должно так быстро, что шансов уцелеть почти не остается.

      - И теперь ты полагаешь… Что и с нами случилось нечто в этом духе?

      - По крайней мере, это объясняет столь долгое лето… Что про фауну и флору - не спрашивай. Все равно вразумительного ответа у меня нет. Я отвечал лишь за снабжение, вопросы, касающиеся последствий любой из возможных катастроф, решались на ином уровне. А, может быть, и была комета - раз появились мутанты… Или, все вместе.

      Он замолк, глядя перед собой и подергивая головой… Сова вздохнул и обернулся ко мне:

      - Что думает мой брат?

      - Похоже на правду. Но это, в самом деле, уже ничего не меняет - мы ведь к такому не готовились? И никто не спешил нас предупредить о том, что, хотя бы может произойти…

      - Как же…- Трясоголов слабо усмехнулся - Предупредили бы. Ты хоть соображаешь, что б тогда началось?

      - Вполне. Если ты имеешь в виду полный хаос и анархию. Только я - не власть. И право умалчивать от себя - такое будущее! - ей не давал!

      - Не шуми… - он ссутулился еще больше. - Что толку? Все теперь не там, где хотели.

      - Не все, - Белая Сова выпрямился и встал перед ним во весь рост. - Эта жизнь не нравится тебе, не устраивает кого-то еще… Но мне она - нравится! Я живу, как свободный человек! Как вольный охотник прерий! Как мужчина и воин! А та, прежняя жизнь, отринута мной уже давно. И неважно, что случилось с землей. Комета, кора… что угодно! Мы живем здесь и сейчас! И будем жить! А ты…- он с презрением посмотрел на мужчину, - не живешь. Ты просто существуешь. И в этом большая разница между нами и тобой. Иди к своим, к Святоше - раз вождь тебя отпускает! Сердце индейца не склонно прощать ни предательства, ни измены. Будь ты обычным предателем - и твой скальп уже сушился на шесте. Но ты - не из наших. Ты - просто жалкий шпион недоделанного лжемонаха. Уходи к нему, и постарайся больше не попадаться на моей тропе. В следующий раз Дар не окажется поблизости!

      - Пусть так… - он вдруг осмелел и кинул на меня отчаянный взгляд. - Пусть, вы довольны этим миром. А тем, что ради этой свободы погибли ваши близкие - довольны?

      Я перехватил руку Совы и заставил его засунуть нож обратно…

      - Ты просто глупец. Вы завидуете нам - а зачем? Кто мешает накопать глины на берегу и вылепить чашки? Мы едим и пьем, как люди - вы до сих пор подбираете полусгнившее барахло и пользуетесь им. Мы построили кузницу и Стопарь отливает наконечники для стрел - а у вас вставляют в древко осколки камней, или рыбные кости. Мы шьем одежду…- я брезгливо окинул его взором. - А вы проделываете в шкурах дырку для головы и носите ее, пока свалявшаяся шерсть не отвалится от грязи. Мы строим дома! Да! Потому что, не хотим жить в берлогах, подобно дикому зверью. Хоть кто-то в долине может похвастаться подобным? Едва ли. Даже в поселке, где рабочих рук впятеро больше, чем у нас, предпочитают прятаться в шалашах, или вырытых норах. Посмотри на форт! Каждое утро девушки выметают весь сор, и у нас всегда чисто и легко дышать. А у вас, гадят там же, где и живут. Да что там… И после этого, ты еще собираешься нас укорять, что мы свободны? Но мы, действительно - свободны! А вот свободны ли вы?

      Трясоголов встал и бочком направился к двери. Встав перед ней, он обернулся и тихо произнес:

      - Куда идти? С кем быть? Все смешалось в этом мире… и мне нет в нем места.

      - Иди к своим, которые чужие. Иди в прерии, которых боишься. Иди к монаху… вдруг, на тебя нахлобучат рясу, и ты обретешь то, что так давно жаждал - возможность приказывать! Но помни! С крестом ли в руках, или с копьем - больше я не хочу тебя видеть. Форт не отказывает в гостеприимстве никому, кто приходит с миром. Ты - пришел со злом. Второй раз - Сова прав! - станет последним.

      Шаги стихли. Мой друг надолго задумался - я не мешал. Сова протянул мне ладонь:

      - Долг шамана - лечить души. Как лечить такие?

      - Если смертью - ты плохой лекарь.

      Он не стал спорить. Индеец только вздохнул, устало и как-то с пустотой в глазах…

      - Святоша сильнее меня. Монах, хоть он и лживый, может опираться на привычки, полученные раньше. Там есть и признание его учения, и знакомые обряды, и даже способность принять это мир… как наказание за грехи. Что может индеец противопоставить проповедям монаха? У него всегда найдутся последователи. И у тебя и форта появятся новые враги.