Обреченные жить (Форт у Синей реки)

…К холмам Предгорья мы вышли через неделю. Скорый, волчий шаг, короткие остановки — и охотники, привыкшие к дальним переходам, уже стояли у скал. Лица людей осунулись и потемнели. Каждую ночь я выставлял по двое караульных, каждые три часа их сменяли другие. Рассказ умершего уголовника о невиданном монстре, порвавшем ему внутренности, не выходил у меня из головы. До сих пор в долине никто не сталкивался ни с чем подобным — и лишь двое, из числа ее обитателей, могли воочию представить, какой может оказаться подобная встреча. Я слишком хорошо запомнил налитые яростью, глаза того оборотня, в лапах которого едва не погибла Ната. Страшная сила, равнодушие к боли, молниеносная реакция, и — что пугало более всего! — остатки сознания, делавшие его втройне опасным. Зверь, изувечивший зэка, не должен исчезнуть в прерии. Я хорошо помнил о невероятной живучести и сообразительности существа, в которого переродился бывший человек… Как бы необычен, не казался нам Леший, так смахивающий на очеловеченную обезьяну, как бы ни напоминал зверя Волос, всеми повадками и нюхом, достойным собаки — все это лишь слабое подобие того, что довелось увидеть мне и Нате. И, только я один понимал, насколько страшен, непредсказуем и хитер, может оказаться, описанный умирающим зверь. Но… зверь ли? Всем своим существом я ощущал грозное соседство бывшего человека. Волки были страшны упорством и неистовством, собаки — отвагой, крысы брали количеством, а громадные кошки и медведи — силой. Но только Он мог поспорить с нами еще и в разуме… И это жутко — сознавать, что такой враг может схватиться с тобой не только одними лапами-руками, но и еще вооружится, подобно нам самим!

Вопреки мнению Стопаря, считавшего, что следует вернуться и сообщить во все селения о возвращении бандитов, мы с Совой приняли решение продолжить поиски. И только Сова понимал, кого я хочу отыскать даже больше, чем напавших на наших людей, уголовников. Но сейчас мы искали именно врагов…

По словам зэка, логово Беса могло находиться где-то возле мрачных ущелий, пересекаемых стремниной Серпантинки. Поднимались на холмы ночью, со всеми мерами предосторожности. Впереди пускали Угара — пес, со своим нюхом, должен учуять присутствие оборотня, если тот тоже охотился в этих местах — на остатки банды… Он не солгал — на вершине одного из них мы нашли следы его бывших товарищей. Но только следы. Самих уголовников не было. Либо они, решив не рисковать больше, ушли еще дальше, в горы, либо… Либо их всех уже выследил и убил наш невольный сообщник. Но, если так — на кого он станет охотиться после?

Чер и Угар обошли холм по периметру. Что пес, что следопыт, опустили головы к земле и не поднимали их, пока не нашли то, что нас интересовало больше всего — следы ушедшей банды. И они вели дальше на юг — в горы. Преследовать их опасно — там, среди гигантских деревьев и темных провалов, любое, удобное для засады место, могло стать ловушкой для нашего отряда. Мы сами, практически в тех же местах, когда-то подстерегли и перебили треть боевиков Грева… Кроме того, было и еще кое-что, отчего шерсть Угара вздыбилась колом, как иголки на шкуре ежа…

— Он был здесь… Еще утром. Он идет за ними.

Я не спрашивал — кто. Все и так ясно. Монстр, ранее виденный мной в видениях-кошмарах, где-то пересекся с этими людьми, и теперь жаждал их крови, не в меньшей степени, чем мы сами. И нам еще очень повезло, что зверь преследует их, а не нас…

— Бугая нужно в форт. Его рана воспалилась, и он не сможет больше нас сопровождать.

— Да.

Я больше не спорил с кузнецом. Его сын нуждался в лечении и вряд ли мог нам пригодиться в таком состоянии. Но сам Бугай был против своего возвращения.

— Нет! Если меня отправить назад — кому-то придется меня сопровождать! Это ослабит отряд. Пусть, я не так быстро иду, как все — но сейчас и все мы не слишком быстро движемся. Чер распутывает следы, и это занимает массу времени. Да и потом, на мне все заживает быстро… И моя дубина еще может пригодиться!

Отряд продолжил свой путь в Предгорье. Множество холмов и скал, обрывистые склоны, густые чащобы, чудовищной высоты деревья, грохочущие реки, несущие в воде даже валуны — все затрудняло дорогу, но мы шли вперед. Через три дня оказались у злополучного ущелья, где нашел свою смерть Чага. Миновав озеро жизни, углубились в хребет, на вершинах которого ослепительно сиял ледник, дающий начало ревущему потоку Серпантинки. Миновать ее бандиты не могли — переправа через эту реку еще никому не удавалась. У них оставался только один выбор. Или, спускаться по ней до самой Синей реки и неминуемо упираться в поток. Или, напротив, уходить туда, откуда когда-то пришла со своей матерью, Элина. Там лежала плохо изученная нами область, в которой могло встретиться все, что угодно… Вряд ли бы они направились опять к реке. Я принял решение подниматься в горы.