Обреченный

Она встала, ей показалось, что песок качается под ногами, ее поташнивало, сердце металось по груди. Она шагнула по ненавистному пляжу, прошла мимо ненавистных теток и дядек, мимо ржущих картежников, вареными глазами сопровождавших ее ноги, мимо полотенец, пляжных тапочек, пакетов с вишней и абрикосами, пачек сигарет, надувных кругов и лебедей и скользких восковых лиц с непроницаемыми черными очками… Разбежалась, прыгнула, полетела в воду, закрываясь толстым слоем волн от всего земного, поплыла у самого дна в тишине и прохладе, распугивая стаи рыбок, и ниже, ниже, в тишину, матово-голубую бесконечность. Вынырнула, когда уже почти не осталось сил сдерживать дыхание, а Стас уже рядом, уже хватал ее за плечи, о чем-то взволнованно говорил, тянул к берегу, зачем-то поддерживая под живот, но она вывернулась, засмеялась, потому что опять его суета была бессмысленной, а помощь, вопреки его дикому желанию быть нужным ей, ненужная. Если бы я в самом деле утонула, подумала она, он был бы уже не жилец на этом свете. Он сошел бы с ума, он бы высох и сморщился от страшной тоски и слез, он бы задохнулся от безысходности и бессмысленности своей жизни, он не смог бы стоять, говорить, он бы корчился, стонал и плакал, он бы ни ел, ни пил и ни спал, он бы умер очень быстро — дня через два или три… Господи, зачем ты наделил меня такой страшной властью над этим человеком? Ведь я даже в подметки ему не гожусь!

— Может быть, уже пойдем? — спросил Стас. Его руки и грудь покрылись мурашками, он замерз, бедолага.

Выйти за него замуж, что ли? — думала Даша.

Мы совсем не подходим друг другу, думал Стас. Нам не о чем даже говорить. Надо набраться мужества и порвать…

— А я соскучилась по твоему псу, — сказала Даша, улыбнулась и взяла Стаса под руку, прижалась щекой к его плечу. — Какая у него милая мордашка! А ушки — мохнатенькие!

Ничего не понимаю, думал Стас, оцепеневший от прикосновения к себе, такого доверительного и нежного. Может быть, она все же любит меня?

Хочу выпить, думала Даша, с тоской замечая, как сиюминутное прояснение в душе снова заволакивает беспросветный туман. Не просто выпить, я хочу упиться. Стакан теплой водки, залпом, потом сигарету — крутую, ядреную, какой-нибудь "Дымок" или "Шахтерские", и посидеть под кипарисом одной, чтобы никто не жалел и не задавал идиотских вопросов… Как все надоело!

Она резко остановилась, будто вспомнила о забытых вещах на пляже. Стас вопросительно взглянул на нее.

— Мне надо уйти, — негромко сказала она, понимая, что сейчас начнет лгать ему — нагло, не краснея, она будет говорить все, что придет ей на ум, лишь бы Стас оставил ее одну.

— Куда тебе надо? — спокойно, даже как будто безразлично спросил Стас.

— Позвонить маме.

— Позвони с моего мобильника.

— Нет! — Она вымученно улыбнулась и с усилием сделала жест, будто хотела погладить его по груди. — С мобильника очень дорого. Я быстро. А ты иди домой и приготовь что-нибудь на ужин, ладно? Ну, иди, иди, пожалуйста!

Он кивнул, повернулся и быстро пошел по набережной к Крепости. Не оглядываясь, вприпрыжку, Даша помчалась в противоположную сторону с той легкостью, с какой парит выпущенная из клетки птица. Свернула с набережной на пляж, сняла босоножки и побежала по песку к воде. "Ура! Ура!" — кричала она, пританцовывая. Босоножки взлетели вверх, белыми птицами сверкнули в темнеющем небе и спикировали на стоящие у воды катамараны. Даша вскочила на один из них и стала крутить педали.

— "За облака, навстречу ливня… орел с добычею летел… в свое гнездо, не внемля грому… крылами рассекая мглу…"