Обреченный

Ахмед и Хамзат были близкими друзьями в Чечне, а потом и в Египте. Но в Сирии они оказались по разные стороны военно – идеологических баррикад. Еще вначале, когда эти межгрупповые разногласия были не столь значительны, они встречались как на передовой в Сирии, так и в Турции. Но со временем идейные разногласия и, как следствие, сражения в разных организациях, зачастую между собою конкурирующих и даже иногда вступающих в открытое сражение, разрушили их дружбу.

Во время встреч они часто спорили, на чьей стороне истина. Ахмед ставил под сомнение искренность намерений главаря Исламского государства и обвинял всю эту организацию в том, что она играет на руку Западным странам и потому, быть может, является проектом США. Делается это все для того, говорил он, чтобы ДАИШ33 магнитизировало и собрало в одном месте всю пассионарную сталь мусульманской молодежи со всего мира лозунгами о джихаде и всемирном халифате, чтобы все они далее были методичного уничтожены под бомбами военно—воздушных сил России и стран западной коалиции.

– Ваши главари, – говорил Ахмед, – совсем не берегут, в первую очередь, своих людей, фанатично пуская их в расход. Они играют на их религиозных чувствах, утешая их тем, что они станут мучениками и, получив довольство Бога, на пути которого они сражаются и умирают, навечно войдут в благословенный рай.

– А на что еще джихад? – отвечал Хамзат. – Сражаться – это не в шахматы играть. Лишь презревший смерть побеждает в бою.

– В Исламе жизнь муджахида не ценится так дешево, даже если после смерти ему уготован рай. Не забывай, жизнь – это нечто вверенное самим Творцом на хранение человеку, и последнему не дано право напрасно и бездумно ею распоряжаться. Вспомни, как сам Пророк, да благословит его Всевышний и приветствует, в одной битве надел две кольчуги. В нашей религии нет ни фатализма, ни фанатизма.

– Но зато у нас и успехов больше.

– С учетом того, как ДАИШ распоряжается жизнью своих бойцов, оно и неудивительно.

– Хороший вы нашли способ оправдать свою бездеятельность, – отвечал Хамзат.

– Тактичность, осторожность и рациональное использование своих сил не может быть расценено как бездеятельность, – сказал Ахмед. – Мы потихоньку и весьма эффективно шли к своей цели по свержению режима Асада, пока вдруг не появились вы и не ввели смуту в это дело.

– Все это бредни кафиров34, слухи, которые они специально пускают в ход, чтобы отвратить от нас людей. Но Аллах, с нашей помощью или без, довершит свое дело, даже если неверным это и ненавистно.

Вот такие между ними случались беседы, которые все больше и больше настраивали их друг против друга.

– Не знаю, – сказал Ахмед, – давно его не видел, мы не общаемся. Я даже не знаю, жив он сейчас или нет. Да уже и знать не хочу, если честно. Во время нашей последней встречи мы сильно повздорили, он назвал меня мунафиком35 и чуть не обозвал муртадом36, вскочил с места и ушел. Мне было особенно больно слышать это от него. Но потом мне все же стало его жалко. Не знаю, испытываю ли я к нему ту братскую любовь, что испытывал раньше, но уважать я его будут всегда… Там, в Чечне, мы попадали в разные сложные ситуации, и всегда он с достоинством демонстрировал выдержку и отвагу, – говоря это, Ахмед совсем погрустнел. – Понимаешь, правда человека, это его видение истины, и если он принципиально и с достоинством следует своей правде, будучи уверенным, что он на истине, я готов уважать его, даже если он выступает против меня, против моей правды. Как сказано в хадисе: «Дела оцениваются по намерениям». Но, конечно, с другой стороны, в понимании этого изречения тоже не следует уходить в крайность, ведь поступки все-таки должны соизмеряться с Высшей истиной… Крайности, от которых нас так часто уберегал Пророк, мир ему, осложняют человеку жизнь и губят душу. И все же, Хамзат следует или уже следовал той правде, которая была открыта его сердцу, и в искренности его намерений я ничуть не сомневаюсь, как не сомневаюсь и в том, что он свой путь пройдет, если уже не прошел, до самого конца.

Глава 34

Напротив небольшого дома на окраине города собралось множество машин – кроме местных, приехали также и из Стамбула, Анкары и Измира.

На стульях, креслах и двух небольших диванчиках, кругом расставленных в большой гостиной, сидели люди – те самые главари джамаатов, о которых говорил Ахмед, и их помощники. Некоторые были с перевязанными конечностями – ранения, полученные в Сирии.

Ислам, как только Мансур с Ахмедом вошли, встал и, двинувшись им навстречу, радостно воскликнул:

– Сразу видно, чей брат! Очень похож! Дай-ка я обниму тебя! Как все прошло? Благополучно выбрался оттуда? Слава Богу! – затем он повернулся к остальным и сказал: – Это Мансур, я вам о нем рассказывал. Для недавно прибывших повторю: это брат Мурада, который был моим амиром в Чечне. Около десяти лет назад, по милости Бога, Мурад стал шахидом. Все муджахиды очень любили и уважали его. И тот день, когда его не стало, был самым мрачным в нашей жизни.