Обреченный

– Да, – сказал один из присутствующих, – бесстрашный был воин. Мне довелось участвовать с ним в одном деле еще в начале войны. Да примет Господь его мученичество.

– У Мансура дома появились проблемы, – продолжал Ислам, – преследуют его там власти. Вот он и решил к нам присоединиться. Нам нечего от него скрывать, и потому я пригласил его сюда. Если вы не против, он будет присутствовать на совете.

Возразивших не было, и Ислам усадил Мансура рядом с собой. Вскоре, когда к ним присоединились еще несколько человек, началось и само совещание.

Мансур слушал внимательно. Тут обсуждались резные вопросы, связанные с отношениями с другими группами. «Они, – сказал один из участников, имея в виду джамаат «Вахда», – вероломны с нами, договоренностей не соблюдают, несколько раз за прошедший месяц атаковали наши позиции, говоря, что это по чистой случайности. Необходимо с ними разобраться». Нашлись те, которые были против таких действий, объясняя это тем, что так может еще больше усилиться смута между джамаатами, и потому следует продолжить договорно – компромиссные отношения, пока не будет достигнута общая цель по свержению режима.

Также, помимо всего прочего, на Совете обсуждались и вопросы финансов – их источники, распределение и отчетность. Говорили и о том, какие меры предприняты, чтобы обустроить семьи погибших, которые находятся как в самой Сирии, так и, преимущественно, на территории Турции.

Мансур слушал их внимательно, и невольно начинал задаваться вопросом, что он тут делает? Верное ли он принял решение? Несколько человек из этого круга чисто внешне не внушали ему доверия, а обсуждение финансовых вопросов и вопросов конфликтов между джамаатами – вызывало в нем какое-то отвращение. Затем он как бы одернул себя, напомнил пагубность закрадывающихся сомнений, утешился чистотой своих намерений, пообещал себе, что не станет преступать пределы дозволенного, как бы ни сложились обстоятельства.

Таким образом, зародившиеся было сомнения, лишь усилили в нем решимость отправиться в Сирию.

После окончания встречи он настоял на том, чтобы его на другой же день отправили в зону боевых действий. Он тем сильнее настаивал и торопился туда попасть, чем больше начинал чувствовать в себе слабость. На предложение Ахмеда вместе туда отправиться через две недели, он ответил отказом. Мансур боялся, что может передумать и остаться, остаться жить в этом проклятом мире.

Ахмед объяснил ему, как происходит переброска. Прибывших сначала расселяют по разным квартирам, где они находятся до недели, а то и две, пока не набирается группа в нужном количестве. Потом, когда группа формируется, автобусом или самолетом они отправляются в Анталию. Там им нельзя долго задерживаться, потому что это курортный городок, тщательно оберегаемый властями Турции, – туристы приносят в казну государства неплохие деньги. Пугнуть туристов власти не дадут. Далее на такси группа отправляется на сирийско – турецкую границу, где нелегально ее и переходит. «А почему нелегально, если Турция сама в этом заинтересована?» – спросил Мансур. На что Ахмед ответил, что Турция не может открыто поддерживать все антиасадовские силы, некоторые из которых блоком НАТО, куда также входит и сама Турция, признаны террористическими. Поэтому власти просто оставляют определенную часть своей границы «без особого присмотра», прекрасно зная, что там происходит. Но если ты им попадешься, то тебя посадят. И все же в Сирию они пускают более охотно, чем обратно из Сирии. Они как бы говорят: «Хочешь пойти и погибнуть, сражаясь против нашего общего врага? Да пожалуйста. Но нам не очень нужно, чтобы ты потом к нам вернулся обратно». Также у нас среди пограничников есть и, так сказать, свои люди, которые нас прекрасно знают. Если ты ничего запрещенного не ввозишь с собой, то они принимают тебя, как простого беженца.

Так Мансур пробыл в Турции шесть дней, а потом, когда число добровольцев достигло необходимой отметки, он вместе с остальными сел в автобус, который, как и было сказано, направился в Анталию.

Пробыв там часть дня, они пересели на несколько такси и поехали к границе, где нелегально ее и перешли.

По приезде в Сирию их разместили в одной из баз джамаата, где им нужно было пройти военную подготовку. Мансур весь курс прошел за несколько дней, после чего сразу же вызвался в ударную группу, куда входили лишь те, которые смирились с мыслю о смерти. Как правило, после одной атаки такой группы, в живых в ней оставались лишь немногие.

Им предстояло вступить в тяжелые бои за Идлиб.

– Брат, – сказал ему один из бойцов, заметив, с каким нетерпением он рвется на передовую, – куда ты так торопишься? Повремени чуток. Муджахид – это не тот, кто желает поскорее умереть, а тот, кто стремится сделать так, чтобы слово Божье было превыше всего, и который готов погибнуть, если это необходимо для достижения этой цели. Иначе, – сказал он, улыбнувшись, – невелика разница между суицидником и муджахидом.

– Я знаю, – ответил Мансур. – Поверь мне, брат, мало кто любит эту жизнь, как люблю ее я.