Обреченный

– Блин, – сказал Умар, негодуя посмотрев на Мансура, – как же меня бесит, когда он произносит это слово.

–Да успокойся ты, – обратился к нему Амирхан, – это машина так называется, из-за ее формы, напоминающей банан. Так вот, мы пригоним ко входу эту машину, на которой ты и отвезешь Залину домой.

– Эй, ты че? Она же не сядет к нему одна в машину, – сказал Умар.

– Не мешай мечтать, – небрежно бросил Амирхан и продолжил: – Перед тем как расстаться, ты берешь у нее номерок телефона, и вы договариваетесь встретиться на следующих выходных. Но к следующему свиданию мы готовимся тщательно. Лучшие парикмахеры тебя стригут, мы приглашаем самых известных стилистов, кутюрье, модников – как их там, из Европы, чтобы они сделали из тебя самого модного парня. Я отвожу тебя в свой огромный загородный дом. Войдя в мой особняк, мы встаем на круглую площадку, ровную с полом, я нажимаю на кнопку пульта, и эта окружность, вместе с нами, механически опускается на нижний уровень. Загораются настенные лампы кругом, и перед нами открывается вид с огромнейшим выбором самых дорогих и изысканных костюмов от известнейших брендов мира. И вот, когда наступает день свидания, ты прикинулся, принарядился, и в самом безукоризненном виде идешь к ней на встречу, предвкушая радость, что тебя посетит от впечатления, которое произведешь на Залину. Но вдруг, в этот самый момент, все растворяется, и до твоего слуха доносятся звуки: ти-ти-ти-тить, ти-ти-ти-тить – это будильник. В одно мгновение выясняется, что все вышеописанное было лишь сном. Тебе пора идти на работу в свой интернат, будить своих воспитанников, в числе которых будем я и Ризван.

Все, в том числе и сам Мансур, дружно засмеялись.

Вечером, как обычно, сдав смену, он пришел домой, поужинал, посидел с Юсуфом немного, а потом пошел к себе и прилег. Он проснулся после полуночи. На телефоне стояло сообщение от Вики. Он написал ответное сообщение и отправил. Но сообщение не отметилось двумя галочками, что означало бы, что оно дошло до адресата. Тогда он проверил баланс на телефоне и понял, что у него на счету закончились деньги. Мансур натянул тоненькую курточку и вышел, чтобы в ближайшем терминале, что находится на перекрестке за углом, пополнить счет. На обратном пути, где-то посередине, и случилось то, что повлияло на всю его дальнейшую жизнь.

Он увидел, как три серые тонированные «нивы» затормозили возле его дома, как из машин выскочило человек с десять в камуфлированной форме и с автоматами в руках. Четверо остались стеречь снаружи, остальные ворвались в дом через ворота.

Первое, что пришло ему в голову, наблюдая эту сцену, было: «Началось».

Глава 18

На улице было темно, но он все же прижался к домам и как можно спокойнее зашагал обратно, чтобы резкими движениями не привлечь к себе внимания. Но спокойствие это было лишь внешним. Мансур был внутренне до предела напряжен, нервы его были натянуты, словно струны, а слух – невероятно обострен; с каждым шагом отдаляясь от дома, он ожидал окрика, и тогда бы жизнь его могла тут же оборваться.

В таком состоянии дойдя до перекрестка, он той же внешней безмятежностью завернул за угол. Но даже теперь он не дал волю желанию броситься бежать. Он лишь ускорил шаг настолько, насколько это возможно, чтобы не перейти в бег. Чем больше он отдалялся от дома, тем спокойнее у него становилось на душе. Так, состояние внешнее и внутреннее поменялись местами: сдерживаемая внутри суета вырвалась наружу, а напускное спокойствие проникло во внутрь.

Достигнув Первомайской улицы, он пересек ее, и далее продолжил ход по глухой, темной и безлюдной Кабардинской.

Шаги его стали умеренными, мысли – более упорядоченными и ясными. И первое, что он сделал, это выключил телефон, вынул батарейку и сим –карту. Карту он разломал на две части и выбросил, а батарейку с телефоном раздельно сунул обратно в карман. Все еще продолжая идти непонятно куда, он на миг остановился и спросил себя: «А что дальше?». И душу, еще минуту назад было обретшую некоторое спокойствие, вдруг захлестнуло новой волной отчаяния. В растерянности постояв с минуту, он медленно побрел дальше, размышляя над выходом из сложившейся ситуации.

Мансур, конечно, допускал подобного сценария в течение последних двух недель – с тех пор, как начальником полиции стал Заур. Но все же надежда его, что старое ушло в прошлое (вместе с сознание своей безвинности) была столь велика, что его теперь застигли врасплох.

Он один. Его преследует полиция. Ему некуда податься, ибо к кому бы он ни пошел, он его может поставить под удар. Ему срочно надо покинуть Чечню. Но как? У него нет денег. Паспорт его, который лежал дома, наверняка уже у них в руках. Думай! Думай! – требовал он от своей головы, но голова никак не могла настроиться на нужную работу.