Обреченный

Когда они отъезжали, Мансур провожал их печальным взглядом, – как и пять лет назад, в начале войны, когда брат, вместе с друзьями, уходил на войну. Но теперь он смотрел им вслед, с горечью чувствуя в глубине души, что это была их последняя встреча.

Предчувствие его не обмануло. Менее чем через год, когда Мансур повторно увидел брата, тот был уже мертв.

Когда «семерка» скрылась из виду, он в задумчивости медленно двинулся ко входу в институт.

На первом курсе основными предметами были таджвид – то есть правило чтения Корана, арабский язык и отдельно грамматика этого языка. Мансур вошел в аудиторию, и вскоре начались занятия. Преподаватель, мужчина лет тридцати с короткой бородкой, которого звали Хусейн, просил каждого в группе поочередно прочитать небольшие суры из последней части Корана. Затем он вдруг останавливал читающего и спрашивал о правилах, которые встречались в данной суре.

Пока другие читали, Мансур, сидя за партой возле окна, вместо того, чтобы следить за читающим, с задумчивым видом выглядывал на улицу через окно. Преподаватель заметил это и сказал:

– Мансур, прочти-ка нам суру «Фалак».

Раскрыв небольшую брошюру с последней, тридцатой частью Корана, которая называется «Джуз Амма», он начал читать. Как только он прочитал первый аят, учитель остановил его и спросил, что там в конце за правило. «Калькаля» – был ответ. «Правильно» – сказал учитель, и тут же спросил: «А сколько в этом правиле букв?». – «Шесть: к, т, б, дж, д,» – «Верно. И в чем заключается правило их произношения?» – «Если одна из этих букв будет сукунирована в середине слова, необходимо дать ей небольшое колебание. Если же сукун будет стоять в конце аята – то большое колебание». – «Все верно. Читай дальше».

Не успел Мансур прочитать начало следующего аята, как тут же последовал вопрос о правиле.

– Ихфа, – ответил Мансур. – Сокрытие нун –сакина, то есть назализация огласованного сукуном буквы «эн».

– Ихфа с гунной или без? – спросил учитель.

– С гунной.

Лицо Мансура становилось все более мрачным.

– Мансур, с тобой все в порядке? – поинтересовался наконец Хусейн.

– Если честно, то нет… Устаз,18 можно я больше не буду отвечать?

– Конечно. Если плохо себя чувствуешь, можешь пойти домой, – сказал устаз, не спрашивая более ничего.

Хусейна все студенты уважали. Он был участником обеих войн, на последней из которых, в 2000 году во время выхода из Грозного, получил тяжелое ранение и попал в плен. Сидел в тюрьме, из которой вышел лишь год назад.

Мансур поблагодарил его, сказал, что подождет до конца урока.

Когда прозвенел звонок, он встал и отправился домой.

__________

Год спустя Мансур, – уже после смерти брата – вместе с учителем Хусейном и еще четырьмя учащимися из их группы, были захвачены и доставлены в Особый отдел по борьбе с терроризмом и экстремизмом. Их обвинили в том, что они хотели приобрести оружие для участия в незаконных вооруженных формированиях. Человек, с которым они договаривались по поводу приобретения оружия, представился амиром одной из диверсионных групп, действующих на территории Ножай-Юртовского района Чечни. На самом же деле это был внедренный агент спецслужб. На встречу отправились только двое – Хусейн и один студент.

Глубоко ночью в дом Мансура ворвались вооруженные люди и, заковав руки в наручники, доставили в тот же отдел, куда и всех остальных. Прямых улик против него, как и против тех двоих, что тоже не пошли на встречу, не было. Они ни в каких переговорах не участвовали. Но, тем не менее, вся группа находилась под следствием. В итоге, через неделю, когда Мансур, полностью вымотанный пытками, более уже не в силах терпеть, был близок к тому, чтобы признать все, что им угодно, его неожиданно выпустили. Этому поспособствовало вмешательство одного дальнего родственника, занимавшего в силовых структурах видное место.

Этот родственник в тот же день порекомендовал родителям Мансура отправить сына куда-нибудь подальше за пределы республики, а еще лучше – за пределы страны. На вопрос: «Куда?», он ответил:

– Да куда угодно. В ту же Европу, например. В случае чего, если какому-нибудь командиру тех или иных силовых подразделений или начальнику полиции вздумается заполучить повышение или хотя бы отчитаться о результатах проделанной работы, на Мансура будет удобно повесить любое дело. База есть. А повторно я ему уже ничем не смогу помочь.

В то время такая практика была весьма распространена в Чечне. Человек, который однажды задерживался или подозревался в участии в «Незаконных вооруженных формированиях» – становился легкой добычей для всякого неблаговидного военачальника, и при каждом диверсионном вылазке бойцов чеченского сопротивления, именно такого и доставляли в отдел того или иного подразделения и допрашивали. Часто допрос сопровождался пытками. Если человек выдерживал и за него платили хорошие деньги, то его отпускали. И когда подобное с ним повторялось из раза в раз, он, более не в силах терпеть, либо уходили в горы и примыкали к движению сопротивления, либо уезжал в заграницу.