Обречены воевать

Быстрый рост экономики и военные успехи способствовали подъему Японии в конце девятнадцатого столетия: ее ВНП почти утроился с 1885 по 1899 год, а военные расходы резко возросли, поскольку император Мэйдзи целенаправленно создавал многочисленную постоянную армию и сильный флот[849]. В 1880 году на военные расходы приходилось 19 процентов японского бюджета; к 1886 году эта цифра выросла до 25 процентов, а к 1890 году – до 31 процента[850].

Укрепление могущества Японии усилило недовольство правящих кругов страны относительно подчиненного положения в регионе – по сравнению с западными державами и Китаем. Японские правители желали действовать безотлагательно и «всемерно расширять влияние Японии»[851]. Избыток военной силы позволил всерьез задуматься о территориальной экспансии на островах Тихого океана и на азиатский континент, то есть о прямом вызове китайской и российской гегемонии в регионе. Чтобы эффективно проецировать силу, японцы нуждались в материковой опоре, и такой опорой был выбран Корейский полуостров.

С 1870-х годов политика развивающейся Японии в отношении Кореи отражала, как барометр, нарастание уверенности Токио в собственных возможностях. Поначалу эта политика была направлена главным образом на осуществление реформ, направленных на укрепление корейского правительства и его институтов вопреки воле Китая, на расширение влияния Японии и на осторожное «отвлечение» Кореи от Пекина. Как пишет историк Японии Питер Дуус, стратегическое значение Кореи заключалось «не только в ее близости к Японии, но и в ее неспособности защищаться от чужаков… Оставайся Корея отсталой или нецивилизованной, она сохранила бы свою слабость, а будучи слабой, она служила приманкой для иностранных хищников»[852]. Но накануне китайско-японской войны 1894 года, как пишет историк Акира Ирие, целью Японии являлось уже не «поддержание баланса сил между Японией и Китаем, а выведение полуострова из сферы китайского влияния»[853].

Что касается опасений Японии относительно западного, в особенности российского влияния в Восточной Азии, последние события подтверждали их правоту. Император опасался, что Россия может отреагировать на быстрое развитие Японии и воспользоваться своей новой Транссибирской магистралью (строительство началось в 1891 году) для переброски войск на Корейский полуостров – с возможным впоследствии вторжением в саму Японию[854]. Ямагата Аритомо, японский фельдмаршал и премьер-министр, прямо заявил в 1893 году: «Наш враг не Китай и не Корея; это Великобритания, Франция и Россия»[855].

В 1894 году корейское крестьянское восстание, так называемое восстание Тонхак[856], вынудило короля (вана) Кореи Ли Менбока[857] обратиться за помощью к Китаю. Япония, не желая видеть, как ее тщательно составленные планы рушатся вмешательством китайских интервентов, направила в Корею собственные войска, что привело к прямому конфликту с китайцами. Боеготовность японских войск ошеломила противников, императорская армия быстро прогнала китайцев из Пхеньяна, а флот одержал неожиданную победу над китайской эскадрой, после чего японцы высадились на юго-востоке Маньчжурии и двинулись на северо-запад, на территорию Китая. Война завершилась годом позже и унизительно для Пекина: Симоносекский договор признавал независимость Кореи (это был символический жест, на самом деле Корея из китайского вассала превратилась в японского) и отдавал Японии острова Пескадорес[858] и полуостров Ляодун.

Японские опасения по поводу намерений России оправдались сполна. Неожиданная победа Японии над Китаем и позорные условия Симоносекского договора побудили Россию, Францию и Германию к «тройственной интервенции». Япония вынужденно согласилась отступить, вернула Китаю юго-восточную Маньчжурию и как будто смирилась с тем, что ее «отодвинули» от границ России.

Однако в действительности случившееся заставило Японию сосредоточиться на «решительном устранении» российской угрозы. «С унижения 1895 года, – пишет историк Дж. Н. Вествуд, – японское правительство осознанно готовилось к большой войне с Россией». Подготовка велась целенаправленно и масштабно: Япония почти втрое увеличила численность своих военных моряков за десять лет после китайско-японской войны, а численность личного состава армии – и вовсе в девять раз[859][860]. Памятуя о вмешательстве Франции и Германии в ходе «тройной интервенции», Япония также попыталась заблаговременно избавиться от «европейской помехи» и заключила в 1902 году союз с Великобританией. Она твердо решила изгнать Россию из Маньчжурии.